Ванюха, убеждён, каждый из нас должен иметь возможность выбора. Считаю, с Шевцовым не тот случай, когда мы, врачи, должны что-то решать за пациента. Нет опасности для его жизни!
– Мне нечего тебе возразить, – бурчит братишка, – только мне кажется, ты дал в руки чиновников необходимый им козырь.
– А ты не думаешь, что именно этот козырь сыграет уже в моих руках? – усмехаясь, не подумав, брякаю я и удивлённо осекаюсь.
Ох… Очень часто, когда я что-то выпаливаю, потом оказывается, так оно и получается. Неужели и сейчас я предсказал некие, пока мне неизвестные события? Надо быть очень аккуратным в своих поступках и не пропустить момент, дающий возможность своим ответом на какое-то действие развернуть ситуацию в нашу пользу.
– Что-то ты замолчал, – заметив паузу в моих словах, фиксирует своё наблюдение Ванька. – Думаешь, снова неожиданно предсказал будущее?
Да… Братишка знает меня как свои пять пальцев…
– Не знаю… Время покажет, – недовольно бурчу я уже ставшую традиционной в таких случаях фразу.
Часть 2
Бесовщина
Ванька только что защитился!
Накануне мы устроили ему предзащиту прямо в больнице в кабинете Главного. Присутствовали «остепенённые» сотрудники, то есть мы с Кириллом Сергеевичем, Алёшин, ещё один хирург Новиков, год назад завершивший такой же путь под руководством профессора Шахлатого, и заведующий кардиологией Смородин. На этом импровизированном местном учёном совете наш соискатель бодро, ни разу не заглянув в текст, изложил нам всю свою работу, а потом ещё весьма обстоятельно ответил на заранее подготовленные каверзные вопросы. Это порадовало и вселило уверенность в сегодняшнем успехе.
И вот наконец оглашён вердикт. Господи, как же я счастлив! Выйдя в коридор, обнимаю братишку.
– Ты – молодец! Ты сделал это! – повторяю я, не зная, что сказать ещё.
Сотрудники Медицинского университета из тех, кто давно и очень хорошо нас знает, искренне болевшие за исход защиты, Ваньку у меня забирают, и начинаются поздравления, рукопожатия и даже объятия.
– Это спасибо моему научному руководителю доктору Елизову, – улыбаясь, бормочет он. – Три года с меня не слезал с этой диссертацией!
– И правильно делал! – слышу я голос профессора Воронова, многолетнего заведующего неврологическим отделением университетской клиники.
– Юрий Степанович, и вам, конечно, огромное спасибо, – почему-то смущаясь, произносит братишка. – Ваши консультации – это очень значимая часть моей диссертации, – и даже сегодня не может не подпустить ехидства: – Сашу порой что-нибудь спросишь, а он то слишком занят, то ворчит, мол, сам должен знать.
– Да… Александр Николаевич у нас человек строгий, – смеётся Воронов.
– Ну всё, товарищи! Идёмте же отметим наконец это замечательное событие! – слышатся голоса самых нетерпеливых сочувствующих.
