ире, а заодно осматривая небольшое помещение, в которое проник.
Пожелтевшая плитка над газовой плитой, на самой плите пережившая не одно падение на пол кастрюля с торчавшей изнутри ручкой поварешки. Слегка облупленный короб под умывальником. Пыльная люстра в виде перевернутого горшка под прокуренным потолком. Засохшие полевые цветы в высокой вазе на изрезанной клеенке стола. Два стула. Посудная утварь. Небогато, но привычно, так жили многие в СССР, кому выпала участь существовать в хрущевках.
Вот только не всем выпадает участь стать известным маньяком, чье имя потом станет знакомо всей России…
– Вдохните! На месте шагом марш! Раз, два, три, четыре! – продолжил вещать диктор Николай Гордеев.
К его задорному голосу прибавились звуки фортепиано. Они веселыми звуками наполнили кухню.
Мда, мне это было не совсем в тему, но выключать или приглушать звуки радио я не стал – «клиент» может проснуться. Это только кажется, что человек крепко спит, но любое постороннее вмешательство в привычные звуки заставят очнуться.
Я двинулся дальше. Коридор с выгоревшими обоями, где на одной двери был нарисован стульчак, а на другой лейка душа, привел меня в прихожую. Стандартные ботинки, войлочные тапочки, старый коврик на полу. Детские сандалики, а также резиновый мяч с полосой по центру показывал, что у «клиента» был ребенок.
Что же, и у гиен бывают дети…
Дальше меня ожидала комната, в которой на сложенном диване спал учитель русского языка и литературы Андрей Романович Чикатило. Красноватый ковер на стене, люстра со стеклянными висюльками, старый телевизор в углу комнаты и неизменный сервант, в зеркале которого я отразился за стоящими чашками и цветастыми чайными блюдцами.
Я бесшумно прошел к стулу возле стола и аккуратно сел. Подобные стулья обладали способностью скрипнуть в самый неподходящий момент, а мне этого не нужно. Я смотрел на спящего.
– Теперь надо потянуться и глубоко подышать, – сообщил мне голос с кухни. – Ноги поставьте на ширину плеч, руки согните перед грудью. Пальцы соприкасаются, локти в стороны…
То, что я собирался сделать, можно классифицировать как казнь. Достаточно было подойти к спящему, ударить в висок, а потом подтащить тело… Да хоть к этому же стулу, на котором сижу.
Проснулся учитель русского языка и литературы, встал, потянулся, запнулся за ножку дивана и в результате несчастный случай.
Да-да, именно так я себе это и представлял вчера вечером. Ещё днем в форме почтальона я разносил письма и присел на лавочку возле этого двухэтажного дома. Бабушки, бесценный источник информации, уже грели косточки на майском солнышке, делясь последними сводками. К двум таким я и подсел.
– Здравствуйте, бабушки, я посижу тут немного? А то ногу натер, ноет аж страсть, – спросил я, чуть прихрамывая.
– Откель же к нам такого молоденького почтальона занесло? – спросила одна из бабушек, убеленная сединами и с морщинистым лицом, похожим на печеное яблочко.
– С почты, бабушки, с почты, – ответил я неопределенно, махнув рукой в сторону отделения. – Вот, разношу письма, телеграммы. Работать начал недавно, купил ботинки, будь они неладны. Они ещё не разношены, вот и натер мозоль… А вы местные? Всех тут знаете? А то я новенький, пока ещё со всеми не познакомился… Кто тут живет?
На меня тут же обрушилась лавина информации по поводу живущих в радиусе километра. Как у всех лиц пожилого возраста, у бабушек был дефицит общения. Ну да, дети разъехались, внуки только на лето – пообщаться особо не с кем, только если с такими же людьми на стадии «счастливого доживания». В моё время подобные бабушки оккупировали интернет и теперь свободно болтают часами по скайпу и другим соцсетям. В СССР же объектом для коммуникации престарелого поколения была лавочка.
Так надо ли говорить – насколько женщины были рады подставившимся свободным ушам? Да ещё такого уважительного молодого человека, причесанного, аккуратного… И это в то время, когда молодежь начинает распробовать западную культуру и юноши начинают носить длинные волосы, во время сильного ветра становясь похожими на пьяные одуванчики.
Мне оставалось только поддакивать, покачивать головой, а иногда задавать наводящие вопросы. Вот и всё, что нужно для счастья пожилым людям.
Я терпеливо слушал, ведь в сферу моих интересов входила семья Чикатило, живущая на первом этаже соседнего дома. Да, рассказали и про них. А также про то, что жена, сын и дочь Андрея Романовича укатили к бабушке в Родионово-Несветайскую на неделю. Теперь Андрей Романович холостякует один дома.
Что же, это было для моего дела как нельзя кстати. Счастливое стечение обстоятельств, так сказать. Я потратил на разговор полтора часа, зато в это время смог продумать и даже рассмотреть пути подхода.
Ночью можно было
