срок наставник и покровитель царя Петра – бургомистр Амстердама Николаас Витсен, стал самым богатым человеком в мире. Считается, что современные европейские государства развивались за счет ограбления в XIX веке колоний, в том числе Китая и Индии, на общую сумму, эквивалентную 300 трлн долларов по нынешним ценам.
Однако в XVIII веке в сопоставимых размерах был ограблен и русский народ.
Хотя большая часть похищенного в России и уходила в Европу, приближенные монарха – «птенцы гнезда Петрова»: Меньшиков, Гагарин и прочие, – ежегодно крали из общего потока фантастические суммы, сравнимые с бюджетом всего Московского государства допетровских времен.
Данный период масштабного расхищения ценностей на территории России вошел в историю под названием «бугрование» – тотальное разграбление десятков тысяч курганов скифов-казаков, предков русского народа.
Именно в это время в светских салонах Петербурга и Москвы стал оформляться тот самый «русский народный» фольклор, о котором нам в литературных пересказах напоминает А. С. Пушкин. Вполне возможно, что это народное творчество пришло из Южной Сибири в виде сказок, легенд и преданий [1].
В XVIII веке вопрос о «русскости» Сибири занимал всю просвещенную столицу. В 1733 году в эти края была снаряжена беспрецедентно дорогая научная экспедиция. Руководитель этого странного предприятия Г. Ф. Миллер известен нам как автор «Истории Сибири», поэтому может сложиться представление, что всесильный временщик Бирон направил его за Урал с целью подготовки данного труда. На самом деле на тот момент в Российской империи еще не существовало исторической науки как таковой, и Миллеру было поручено ее создать. Сейчас кажется странным посылать экспедицию в только что открытые и неизведанные земли на поиски собственной же истории. А в то время по-другому и быть не могло: Сибирь, вернее, Алтай-Тянь-Шаньский регион и прилегающие к нему территории, были единственным местом, где еще сохранялась подлинная русская-арийская история. В первой половине XVIII века в Петербурге были убеждены, что истоки русской государственности надо искать не на Украине или в Прибалтике, а именно за Уралом – в Южной Сибири.
О миллеровской экспедиции мало что известно, ее результаты, как и в случае Мессершмидта, даже не были переведены на русский язык. Начиналось все очень торжественно: перед отъездом в Сибирь Миллер и его коллеги были удостоены высочайшей аудиенции. Но потом, судя по фактам, все изменилось. Прибыв в пункт назначения, глава экспедиции уже в 1737 году начал слезно проситься домой, однако в ответ получил жесткий приказ оставаться на месте под страхом смерти. После этого он регулярно обращался в Петербург, ссылаясь на то, что сибирский климат губителен для его здоровья, но всякий раз получал один и тот же непреклонный ответ – оставаться в Сибири [1].
Хорошо известны психические срывы Миллера: продолжительные
