Башка. Сам придумал?
– Нет, хозяин, – спокойно отреагировал Александр. – Когда узнал, что служил в десанте, решил сделать из этого замануху. А против хозяйского слова, как известно, не попрешь… – Он глянул на Локиса и улыбнулся.
Владимир подметил в поведении Кондратьева странное изменение. Если до того момента, как они вошли в этот клуб, Сашка вел себя несколько озадаченно и смущенно, то сейчас от этого не осталось даже малейшей тени.
«Интересно, – подумал Володя, – когда ты был настоящий? Полчаса назад, когда мы встретились, или теперь, после того как я посмотрел на твои выкрутасы? Откинул маску, и попер гламур, амур, бонжур? Чего уж стесняться?»
Володьке дико захотелось взять и уйти, но просто так вычеркнуть из памяти друга, с которым из одного котелка хлебали на Северном Кавказе, он не мог.
– Не надоело тебе это все? – примирительно спросил Локис, кивнув головой назад, туда, где находился подиум.
– Да нет, – пожал плечами Башка, – работа как работа. – Похоже, он был искренен.
– Какая-нибудь резвая старушенция тебя детородной тычины лишит.
– Вряд ли, – парировал бывший сослуживец, – то, что произошло сегодня, – это нонсенс.
– Слов-то понахватался в этом гадюшнике, – криво усмехнулся Локис. – Прямо и не верится, что у тебя «За заслуги перед Отечеством» есть. Не продал еще медальку-то?
– Слушай, Медведь, ты мне что, мать, брат или сват? – Кондратьев беззлобно посмотрел на товарища. – Что ты меня совестишь? Страна у нас такая, что боевые генералы в швейцары переквалифицируются.
– А боевые десантники – в стриптизеры, – ответил на выпад Володька.
– Бывает и такое, – пожал плечами Кондратьев.
– Скажи честно, оно тебе надо? – Локис прямо посмотрел в глаза другу. – Только честно?
– Ты что, – искренне удивился приятель, – совсем на голову больной? Кому это может нравиться?
– Тогда на кой ляд тебе это нужно? – не удержавшись, зло выкрикнул Володя.
– Стриптиз – дело недолговечное, – спокойно ответил Александр. – Пока тело в норме – все хорошо, а лет через пять постарел, оброс жирком – и, как говорится, гуляй, Вася! В свободный полет. Или половым при этой же конторе…
– Зато, видать по всему, благодарное, – ехидно произнес Локис, кивнув на разложенную на гримерном столике кучку денег.
– Представь себе, – передернул плечами бывший сослуживец. – С тех пор, Вовка, как мы с тобой защищали Родину на Кавказе, много воды утекло. То, что моя мама меня одна поднимала на ноги и из-за этого оставила большую сцену, а МХАТ – это, согласись, большая сцена, – это тебе известно…
– Да, ты рассказывал, – подтвердил Локис.
– Только вот когда я из армии пришел, мама от такой нашей замечательной жизни в больницу попала: язва, печень… Одним словом – целый букет. И инвалидность. И пенсии нет. Только по этой самой инвалидности, за которую хлеб да молоко
