ольше не будет, дорогой, – и резко выпрямляюсь, садясь прямо и снова втянув в себя фреш.
– Почему? У тебя кто-то есть? – сейчас Женя, самоуверенный мужчина породы «сволочь и наглец», выглядит очень растерянным и даже обиженным.
– А что, Жень, это единственная причина, по которой я могу тебе отказать?
– Я – свободный мужчина, ты – ничем не обремененная женщина, мы вполне подходим. Так почему бы нам время от времени не помогать друг другу?
– Потому что такой вариант мне больше не подходит. Старею, наверно. Или взрослею, – задумчиво пожимаю плечами, вставая со стула. – Удачи, Жень, в поисках.
Вечер испорчен. Я протискиваюсь сквозь толпу к выходу. Уже на полпути я чувствую, что кто-то взглядом прожигает мне спину. Останавливаюсь, озираясь по сторонам, но разве в такой толпе и при таком освещении можно разглядеть знакомое лицо? Тем более, когда не знаешь, кого конкретно ищешь.
Я укутываюсь поплотнее в пальто и выхожу на крыльцо подышать свежим осенним воздухом. Но кое-кто неугомонный не дает мне такой возможности.
– В последний раз предлагаю – поехали ко мне. Обещаю, что тебе будет хорошо, – Женя равняется со мной, приняв такую же позу.
– В последний раз повторяю – нет.
– Но почему, Марта?! Объясни мне, наконец! – Женя выходит из себя, что ему несвойственно. Видимо, действительно приперло. Смотрю на него внимательно, и мне становится на мгновение жаль этого мужчину. Но лишь на мгновение. Каждый сам выбирает свой путь. И если бывшему любовнику в его возрасте и статусе не претит такой образ жизни, беспорядочные связи и отсутствие каких-либо целей – это сугубо его выбор. Кто я такая, чтобы вмешиваться и осуждать?
Я хочу уже жестко ответить, как за моей спиной раздается хриплый и грубоватый голос, который желала услышать больше всего на свете за последние две недели:
– Потому что сегодня она уходит со мной.
Вот так. Жестко и безапелляционно. А может, это плод моего воображения? Может, это галлюцинация? Но нет, вот Женя тоже выглядит удивленным и обескураженным. Не в силах больше терпеть, я резко оборачиваюсь и тут же оказываюсь схваченной в плен невозможными омутами цвета морской волны.
– Андрей… – голос тут же осип, а я дрожу от волнения.
Глава 1
Марта
– Раз, два, три…Раз, два, три…Живее-живее, не отстаем! Аня, тяни носок! Раз, два… Ксюша, поворот направо, а не налево!!! Так, стоп!
Нашей требовательной руководительнице шоу-балета снова что-то не нравится. Ей всегда все не нравится. Не женщина, а один сплошной негатив. Откровенно говоря, не помню, когда она улыбалась. С другой стороны, эти вечные ее придирки и помогают поставить и отрепетировать номер так, что «от зубов отлетает». Но нервы при этом надо иметь железобетонные.
Хотя, наверно, если быть влюбленной в танцы, то на нервной системе это не отражается никак. Это воспринимаешь, как должное. Я же ненавижу род своих занятий с самого детства, а это не много не мало – шестнадцать лет.
Я никогда не хотела заниматься хореографией и бальными танцами, несмотря на то, что они помогли развить во мне такие черты характера, как: терпение, стремление к цели, упорство и трудолюбие, а бонусом шло идеальное тело. Но я не сказала ни слова против, когда моя мать в семь лет пришла и заявила, что я буду ходить в школу танцев.
И я ни разу слова не сказала про боль от кровавых мозолей, про боль от растянутых мышц и связок, про суставы, которые сейчас ноют при смене погоды. Ни слова. Ни разу за эти шестнадцать лет. Потому что я хотела хоть раз увидеть одобрение в глазах собственной матери, увидеть, что она гордится мной. Ни разу не сказала, что мечтой моей жизни с самого детства было играть на скрипке.
Но я так и не дождалась от нее ничего: ни любви, ни гордости за достижения своей дочери. Моя мать вечно была мной недовольна. И для меня давно не тайна, что она меня ненавидит за ее разрушенную мечту стать примой Государственного театра, потому что она так не вовремя забеременела мной в двадцать лет, отец настоял на браке, а после рождения меня не дал бросить месячную дочь и снова выйти на сцену.
У матери случилась послеродовая депрессия, заедание стресса, и, как следствие, лишние килограммы. Фигура «поплыла»: расширились бедра, грудь увеличилась и раздалась в форме, что противоречит канонам искусства балета. Чем субтильней и миниатюрней девушка, тем лучше. В общем, как бы не хотела моя мать вернуться на сцену в пачке и пуантах, так и не смогла: ее никто не ждал, да и балет не любит артистов в теле.
Моя мать ненавидела меня еще до моего рождения. Долгое время я ждала, что она меня начнет любить, приласкает или погладит по голове, когда у меня температура. Но нет. Чуда не случилось. Я, как и любой другой ребенок, искала ласки и любви у окружающих. И
