ничего не получится, милая. Либо ты виновата, либо он. Иначе – никак! Больше конкурентов у погорельца не было. Только ты и твой женишок!
Кира от такого безобразного допроса даже покраснела. При этом у нее заалели кончик носа и подбородок. А это был очень и очень настораживающий признак. Но, увы, об этом знала только Леся. А вот участковый, на которого и был направлен гнев Киры, этого знать не мог. И поэтому он не усмотрел в покрасневшем Кирином носе никакой для себя лично опасности. А зря!
– Это не допрос! – звенящим от злости голосом внезапно произнесла Кира, словно призрак возникнув за спиной участкового. – Не допрос, а форменное безобразие! Где у вас улики, которые бы позволили заподозрить Вику или ее жениха в поджоге? Нету? Может быть, у вас свидетели имеются, видевшие, как они поливали бензином соседский магазинчик? Что? Тоже нету? Тогда, может быть, имеются устные показания, что Вика или ее жених прилюдно грозились уничтожить конкурентов? Нет? Тогда все ваши слова не больше чем бред сивой кобылы…
И, сделав вид, что она только сейчас заметила, что перед ней стоит существо мужского пола, Кира расплылась в ехидной ухмылке и добавила:
– Ах, простите, уважаемый, не кобылы, конечно, а… сивого мерина!
Участковый побагровел. Намек про мерина явно задел его за живое. Видно, были у участкового проблемы в этом плане, были! Иначе не стал бы он так нападать на Викулю. Ну, в самом деле, форменное же безобразие – подозревать человека только потому, что произошедшее несчастье отчасти было ему на руку. Этак можно очень далеко зайти. Очень!
Но сказать об этом капитану Кира не успела. Раздался звонок. Участковый взял трубку и несколько минут слушал. При этом его лицо все больше и больше мрачнело. А положив трубку, он уставился на Викулю таким неподвижным взглядом, что всем в комнате стало не по себе.
– Все! – произнес капитан и для пущей видимости грохнул кулаком по столу. – Все!
– Что – все?
– Допрыгалась ты, красавица!
– Что?
– Дело на тебя заводить будем! На тебя и на твоего дружка!
– Мы же уже говорили, мы не поджигали…
– А не про поджог речь пойдет!
– А про что же?
– А то ты не знаешь? – скривился участковый.
– Нет…
– Ну, так я тебя просвещу! Я не гордый! Должность у меня такая… просветительская! – И, резко вскочив со своего места, участковый завопил: – Признавайся, мерзавка, за что вы его убили?
От удивления у всех трех девушек дружно отвисли челюсти. А забившийся в угол сторож затрясся с головы до ног.
– У-уб-били?! – заикалась Викуля не столько от страха, сколько от удивления. – Кого убили? И кто?
– Ты и твой женишок! Убили, а потом сожгли! Вместе с магазином! Вот оно что! Как же я сразу-то не догадался! Это же вы улики таким образом пытались скрыть!
– Какие улики?
– Тело!
Разговор стал напоминать подругам бред сумасшедшего. Они с тревогой взглянули на участкового. Трезв
