Я улыбнулась воспоминанию. Но где он может быть? Снова взглянув на карту, я пошла по садовой дорожке, мимо вечнозеленых кустарников, окружавших известняковый фасад клуба. Прямо перед собой, рядом с большой деревянной дверью, я увидела окно, из которого лился теплый свет. И поняла, что пришла.
Повернув дверную ручку, я вошла в комнату, освещенную только пламенем ревущего камина. Вдоль одной стены тянулся полностью укомплектованный бар. Остальные от пола до потолка занимали книжные полки.
«Какая прелесть», – прошептала я про себя и ступила на лестницу на колесиках, соединенную со стальной дорожкой, окружавшей комнату по периметру.
– Я думал, ты боишься лестниц, – услышала я голос.
В свете камина появился Эдвард. Он был одет так же изысканно, как накануне вечером, в строгий темный костюм.
Я не поздоровалась с ним. Зачем? Мне казалось совершенно естественным отвечать так, будто мы продолжаем разговор с того места, на котором остановились вчера.
– Только не библиотечных, – сказала я, оттолкнувшись ногой, чтобы колеса поехали.
Он улыбнулся.
– Много читаешь?
– Запоем, – ответила я.
– Так я и подозревал. Я тоже.
Я уставилась в высокий потолок.
– Спасибо за карту, – сказала я. – Без нее я бы в жизни не нашла дорогу. Откуда ты?..
– Знаю об этом месте? – Он пожал плечами. – Мальчишке становится скучно, когда родители каждый четверг таскают его в клуб на ужин. Я пробирался сюда и проводил время за книжкой.
Он рассказывал настолько оживленно, что я так и видела перед собой юного Эдварда: вот он стоит в этой комнате и проводит пальцами по корешкам книг, в точности как я сейчас.
Он заскочил за стойку и осмотрел коллекцию напитков.
– Вот так я заинтересовался литературой. По сути, случайно. – Он поставил на стойку бутылку джина. – А ты?
Я все водила пальцами по корешкам книг – достаточно долго, чтобы решиться. Я захотела рассказать ему о том, о чем мы с Милли втайне мечтали с тринадцати лет.
– Мы с лучшей подругой всегда мечтали открыть свой книжный магазин.
Я рассказала ему о книжном пристанище, которое создала в воображении. Он внимательно слушал.
– Может быть, когда-нибудь, – задумчиво заключила я.
Он улыбнулся, бросил в шейкер лед, смешал мне мартини и протянул бокал с замороженным ободком.
– Не «может быть», а несомненно, – сказал он. – Если это зов твоего сердца.
Почему-то от его уверенности я тоже почувствовала себя уверенно. Если Эдвард верит в мою мечту, я тоже могу в нее верить.
– Твое здоровье, – сказал он, чокаясь со мной бокалом. – За мечты и книги – и за новую дружбу.
Я сделала глоток: джин был крепким и попахивал хвоей, как свежесрезанная рождественская елка.
– Твое платье, это просто… – сказал
