тно разное восприятие. Изредка рвется хищник – взять ранее принадлежавшее, через 5, 7, 9 переключаясь на детскую безобидность ранимую. Страх с холодом. Цепями, плетью остановлен нависший. Бьется в ярости от ограничений других слабых. Солнечно. Безветренно. Пахнет дождь осенью. Сонное сгущенное, потягушечное. Звездочкой среди белья белоснежного. Планы на движение. Щебет птиц, запахи, движения в заданном. Не спеша, слегка с агрессией, но со свежим воздухом. Выходной затеян. Французские щекочут мелодиями. Текста обслуживающих, сплетен, предполагающих, что их уединение эхом среди столов не растрепано.
Тишина. Струи холода, голодные, впиваются, пробуждая, разрезая сети Морфея. Есть схожие, похожие, завтракающие тишиной. Сами по себе, зачаровывают, слегка неряшливы, нежные улыбки от наблюдений, по проводам бегут разрядики, напитывают. Не от мира сего, что ли, поклевав, упархивают.
А за соседним столиком пишут. Букву к буквочке склеивая. Пальцы выбивают чечетку, щелкают. Узоры большого на экране плетут кружева затейливые, с подсказками серого. Помня, что никто и никогда не любит искренне человечков с перышком, по аналогии с кисточками, не подадут руки, пока не подымется сам от дуновений свежего. Смешные. Позволяют себе критику, хамя с пренебрежением. Пока не преклонят колено миллионы других избалованных, вознося овациями. Те прошлые вдруг, как и ранее уже не один раз другими описано, поменяются, выпуская слов тысячи о своей необъятной преданности, дребезжа пустотелыми. Вдруг вспоминая о связях. Выгуливая своего персонажа ранимого. Так рано, рано, все спят, вздрагивая. Тишина французская царит в кафе осенью. Балуется. Волны мыслей, одна за другой накатываясь, плещутся. Плавно перетекая в вечерние, верандные, разбавляя итало-бордовыми, терпкими, фоном слушая щебет молодости рядом. Эспрессо легальным наркотиком впивается в сосуды, обостряя восприятие, ярче улыбаясь, погрузив сосуды собственные в состояние покоя, пропуская мимо контент ветреный, впитывая энергию комфортной ночи, отпустив на время заботы. Выслушивая пренебрежение к произведениям прошлыми с перышком созданных, подвергая сомнениям их предназначение.
«Захлопнула. Что с тобой? Чуть спокойнее? Или кажется? Шторм чуть стихает или снова кажется? Волны слов накатывают. Напиши, если холодно. А я лечу далее, может, сказывается прошлая жизнь – перелетной птицей. Чуть эмоций, расстройств, вина. Баловства с прошлыми в мессенджерах. Билеты куплены. Снова одна, ну и с тобой сквозь тысячи. Тишина, начинаю любить ее оттенки. Не напрягают лишние со своими комплексами. Постепенно разглядывая, глубже за кулисы погружаясь в других, пахнущих силою, все больше анализируя, нахожу сотни сходств в их повадках, детских страхах, пребывая в состояния обиженности, замуровавших себя в чуланчиках. Серостью пропахли с подозрительностью, хаотичностью безрассудных мыслей, подчиненных исключительно собственной логике. Трактуя происходящее, используют исключительно серо-черные. Чуть устала танцевать в чужом танце. Хочу твоей нежности. Прижаться глубоко, глубоко в объятия, с виду, но вовсе не сильная. Целовать, истосковавшись, голодными губами щетину выходных дней вседозволенности».
Скорости
Шарик в заботах собственных. Запуская тысячи, с профессорскими степенями признанных, наделенных бумажными, с вензелями грамотами, карабкаться, перебирая зернышки, миллиарды теорий, в попытках выкарабкаться к земным довольствиям. Следуя правилам, установив планку достатка для всеобщего уважения. Из тысяч один-два выживут, будут интересны распорядителям миллиардных, позволят им получить очередную грамоту. Направив достойное на очередной прирост золотых фантиков, ускоряя кровожадный прогресс, беспрекословно ведущий к вымиранию, с учетом истории – никаких шансов на выживание. Губя необыкновенный, выгодно отличающийся от остальных в галактике, волшебной красоты шарик. Смешные некоторые. Словно кроты, приобретают швейцарские бункеры в эгоистичном желании – лишь бы сохранить собственную. Одинокие и невоспитанные социопаты в страхе жмутся бочками. Отдав душу животному голоду, к чужим прихотям, поклонению обнаженности царствующим. Отдают приоритет ускорения прогресса в вычислениях, сокращая ранее созданные профессии, выбрасывая на улицы очередные миллионы, естественное вежливое истребление, не заботясь об их обучении, предоставляя минимальный достаток на выживание, рождая ненависть холодного голода. К фактам. Нобелевка. «Один из гениев по квантовой спутанности нарек ее страстью на расстоянии. Но самое загадочное и необъяснимое явление этого удивительного микромира – как раз феномен квантовой запутанности. Это когда две элементарные частицы, имеющие одно происхождение или связав себя ранее узлами влюбленности, оказываются не просто связаны между собой (совершенно необъяснимым способом), но еще и взаимозависимы. Даже если между ними сотни и тысячи километров. Так что, узнав состояние одной частицы, можно с абсолютной уверенностью предсказать состояние другой». Проще говоря, запутанные, глупые частицы могут словно «общаться» между собой и влиять друг на друга, отдавать в моменте настолько необходимую энергию в депрессии другого близкого. Останавливая за мгновение хаотичный водоворот бешено мчащихся мыслей, подавленности,
