а я терпеть не мог.
– Это тебе, – он отрезал тоненький кусочек мяса и складывал в кулек на столе, – А это мне! – с этой фразой он засовывал огромный шмат сала обратно в банку.
– Это тебе, а это мне! – Егор засунул последний кусок сала в банку и застыл под строгим взглядом Ирки, которая наблюдала, как он делит мамины гостинцы – Всё по-честному! Всё по-братски! Он всю жизнь это сало не ест!
Горка мяса с четырех трехлитровых банок шпика получилась совсем маленькой.
– Прекращай этот братский рэкет и тушёнку ему всю отдай, – Ирка посмотрела на Егора, как на маленького ребёнка, покачала головой и дала ц. у. мне, – Максим, вещи теплые не все бери, у нас хоть и Крайний Север, но в июле плюс тридцать бывает.
Брат вытащил банку и начал её разглядывать со всех сторон.
– Тушёнку, мамину свиную, сочную тушёнку,– печально вздохнул он, рассматривая куски мяса за стеклом, – Тушёнку конечно отдам! Это же младшенький мой, любименький, почти как эта тушенка!
На следующее утро я сидел в плацкартном вагоне, мой поезд отправлялся в самостоятельную жизнь.
_______________
Тундра, тундра, одна сплошная тундра, ни одного деревца на огромной зелёной равнине. Вдалеке выглядывали холмы, пару раз проезжали какие-то небольшие реки, а в остальном пейзаж был скучный и неприглядный. Вот был бы мой любимый магнитофон, который остался дома у родителей, я бы включил Yello или Depeche Mode и можно бесконечно смотреть на этот пейзаж и мечтать. Через час стали появляться одинокие берёзки и елки, их становилось всё больше, а через два часа за окном густыми рядами стояла непроходимая лесотундра. Вагон был практически пустой, он набивался пассажирами только к вечеру, когда поезд проходил крупный областной город. Это я услышал от проводницы, которую обхаживал громкий усатый мужик лет сорока, он всю дорогу оказывал ей знаки внимания, но она соблюдала дистанцию. До меня доносились обрывки историй, про разные страны, где он побывал, будучи моряком. Судя по ее ироническому хихиканью, они были не только забавными, но и неправдоподобными. Рассказчик много раз ходил курить в тамбур и каждый раз перед выходом он расплывался в улыбке, тонкие усики поднимались вверх, и он повторял одну и ту же фразу: «Милая, не скучай, я скоро буду!»
Я достал из рюкзака моего любимого Джека Лондона, это был последний том его рассказов, из собрания сочинений, которое я дочитывал. Волшебный мир приключений увлек меня, и я больше не замечал тонкоусого моряка, его реплик и хихиканья проводницы. Время за чтением пролетело незаметно, мне осталось две страницы до конца рассказа, когда я услышал громкое «Через пять минут Мынга».
Станция Мынга представляла собой деревянный барак, на котором белой краской было написано название, а за ним виднелся небольшой населённый пункт, состоящий из таких же деревянных строений. К моему удивлению, моряк тоже вышел со мной. Стоя на подножке, он что-то прошептал на ухо проводнице, быстро поцеловал её в щёку и спрыгнул на землю. Поезд тронулся, я взвалил рюкзак на плечи и пошёл
