вновь соберутся порыбачить. Потом сядут здесь, возле дома, накормят пойманной рыбой кошек, а для себя организуют шашлычки на настоящем мангале с углями. После, откупорив бутылку прозрачной крепкой, будут отдыхать, периодически заговаривая о какой-нибудь ерунде. Лучшее впереди! Лишь бы успеть покончить к тому времени с оставшимися проблемами, да наконец вздохнуть свободно.
– Что ж, давай! До скорого, коль уже убегаешь, – отозвался приятель, когда мужчины обошли пропитанный сыростью и грибком домишко и вышли через низенькую трухлявую калитку на улицу.
Пожимая другу руку, Арсений проговорил чуть виноватым тоном:
– Извини, что не могу задержаться и помочь с осушением дома, как обещал. Правда, нужно идти, хотя и не хочется. Забыл я совсем об этом адвокате.
Рыбак отмахнулся:
– Не бери в голову. Иди, занимайся, чем надо. Надеюсь, всё у тебя сложится хорошо, и мы это отпразднуем!
Арсений надеялся на удачный исход предстоящего суда. От того, что там решится в отношении него, фактически зависела его дальнейшая судьба. Тут внимание обоих мужчин привлёк шум воды, вырвавшейся из дудки водопроводной колонки. Та располагалась в сотне метров от них по улице Морской, начинавшейся от Береговой как раз в том месте, где стоял дом рыбака-лодочника. Возле колонки топталась то ли девочка, то ли девушка, невысокая и худенькая. Вся обрызганная водой, в намокшем белом платьице чуть выше колен, она обмывала под струёй воды ноги. Арсений прищурился, пытаясь лучше разглядеть происходящее, и услышал возглас друга:
– Оу! Да это же та самая девчонка, что утром бросала камни в твои окна, дружище!
Художник моментально вспомнил и своё странное пробуждение, и звук ударов по стеклу, и как потом его приятель смотрел кому-то вслед. Сколько они были на реке, а он так и не спросил о том, что произошло утром. Так вот кто это был!
– Бросала камни в окна? Она?
– Ну, да, – усмехнулся чему-то рыбак. – Когда я стал подходить, она увидела меня и дала дёру. Я и окликнуть-то её не успел. А там и ты показался…
Девушка прекратила плескаться в воде, отпустила рычаг колонки, надела свои сандалии, оставленные чуть поодаль, и, бросив взгляд на двоих мужчин, поспешила прочь.
– Ладно, я пошёл, – сказал Арсений. – Увидимся!
И он зашагал быстрым шагом по Морской, следом за удаляющейся странной девицей в намокшем платье. Он не пытался её догнать, просто шёл. Но, судя по всему, незнакомка чего-то опасалась с той самой секунды, как заметила их. Ускоряя шаг, она свернула на стыке Морской улицы и Игарского переулка налево и пропала из виду. Через минуту тот же самый манёвр совершил Арсений. А ещё спустя полминуты он вышел на Большую Заречную, оказавшись рядом с домом, где снимал помещение под мастерскую. Никого: ни той девчонки, ни других прохожих, у кого можно было бы спросить, куда она делась. Вот
