о предчувствиях, предсказаниях и смерти. Сначала из Пизы, наконец, уехала Мэри, унеся с собой горесть и печаль последних событий. Трелони взялся сопровождать ее и Джейн. А затем не совсем неожиданно и все же, словно свалившись им на голову, в гости приехал Джон Хобхаус. О его путешествии по Италии Джордж слышал. В сентябре он находился совсем близко: Генуя, Лукка – Джон подъезжал к Пизе.
Впрочем, полной уверенности у Байрона в том, что старый друг заедет его навестить, не было.
– После юмористического стихотворения, которое я могу тебе легко спеть – оно написано точно в такт известной английской песенки, Джон вряд ли захочет здесь появиться, – объяснял Джордж Терезе.
– О чем твое стихотворение? – спросила графиня. – Ты мне не читал? – она вопросительно приподняла брови.
Джордж задумался: стихи он написал весной, тогда же пришли новости о смерти Аллегры.
– Нет, возможно, не читал. И отнюдь не горю желанием читать сейчас, дорогая Тереза. В двух словах, там говорится о политической карьере любимого Джона, который каждый день наслаждается заседаниями в Парламенте. Его отправили в тюрьму из Парламента, а потом из тюрьмы обратно в Палату Общин. Хороший путь. Славный. Не думаю, что дорогой Хобхаус сидел там среди обычных заключенных. Ты знаешь, Ньюгейт когда-то являлся Ньюгейтом для всех, будь ты богат или беден, знатен или прост, как пенни. В Тауэре, Терезита, знать всегда находилась в прекрасных условиях. Едва ли хуже, чем их особняки. А вот в Ньюгейт условия были похуже. Однако долго такое продолжаться не могло! – Джордж рассмеялся. – Тюрьму после пожара перестроили, и для простых людей отвели одну часть, где, поговаривают, народ лежит прямо на полу вповалку. Женщины, дети – им все равно, всех туда. А знать получила личные апартаменты. Там наш Хобхаус и мыкался, пока его, как героя, не внесли в Парламент чуть не на руках!
Тереза захлопала длинными ресницами, пытаясь осознать полученную информацию.
– Значит, твой лучший друг не приедет? – заключила она.
– Не уверен, – Байрон сжал губы, и они превратились в тонкую полоску. – Я хотел бы его видеть здесь, а с другой стороны, не хотел бы. Мы стали разными людьми за годы, проведенные по разные стороны пролива. Он там в Англии считает, что творит великие дела. Мои последние поэмы либо не читает, либо ругает. «Каин» ему скушен, пьесы вообще никуда не годятся. Зато его речи в Парламенте – признак высочайшего интеллекта! – Джордж злился, и Терезе только оставалось слушать, кивать, пережидая вспышку гнева. – В Англии всегда были уверены: они вершат судьбы мира, даже если речь идет всего лишь о местных налогах. Маленький остров, но столько пустых амбиций!
В итоге пятнадцатого сентября в особняк Лафранчи вошел Хобхаус. С точки зрения Байрона он не столько постарел, сколько стал весьма солиден. Образ Джона не шел ни в какое сравнение с Байроновским, как это видел сам Джордж, пытаясь посмотреть на себя со стороны. Действительно, худощавая, подтянутая фигура поэта резко контрастировала с полноватым,
