выходил из дома мадам Эмелин, когда я пришел осмотреть тело Перреты. По словам, хм, свидетелей, появился там примерно в то же время, когда произошло убийство, но был в таком состоянии, в котором бы не смог совершить его.
Я складываю руки на груди. Так вот почему Симон написал букву «Р». Она означала «Ремон». Интересно, он тоже употреблял сконию? Архитектор не жалует любые вещества, влияющие на разум, и может за такие дела выгнать Реми с должности подмастерья.
Но, напоминаю себе я, может, Реми ничего и не употреблял. Насколько я знаю, он никогда раньше не делал этого, хотя, судя по всему, не обо всем мне рассказывал. Я не ревную, но мне неприятна мысль, что Реми ничем не лучше Удэна.
Прочистив горло, я отвожу взгляд от Симона:
– Что ты планируешь делать дальше?
Он расслабляется, словно рад закрыть эту тему.
– Соберем как можно больше подробностей, а затем воспользуемся ими, чтобы составить точный портрет убийцы.
Мгновение я обдумываю его слова.
– Говоря о деталях, ты подразумеваешь то, в каком состоянии нашли Перрету и что с ней сделали?
– Верно, Кэт, – отвечает он. Карее пятно на левом глазу добавляет его взгляду тревожности. – Наши дела говорят миру, кто мы. Какими бы отталкивающими ни казались нам эти послания, они – ключ к пониманию убийцы и его поиску.
Жулиана внимательно слушает наш разговор, переводя широко раскрытые глаза от меня к Симону и обратно. Не желая оставлять ее в стороне, я поворачиваюсь к ней:
– А вы, леди Жулиана? Сможете спокойно обсуждать произошедшее? – спрашиваю я.
– Конечно, – удивленно моргнув, отвечает она. – Я убила много людей. Как и Симон.
У меня отвисает челюсть:
– Вы… Что?
Не сводя с меня глаз, Симон опускает руку на плечо своей двоюродной сестры:
– Не пугай нашу гостью. Мы этого не делали.
Она виновато смотрит на него снизу вверх:
– Прости. Ничего не могла с собой поделать. Я так удивилась.
– Все в порядке, – говорит он, уставясь на меня. – Просто сомневаюсь, что Кэт понимает нашу маленькую игру. – На лице Симона появляется натянутая улыбка, которая разительно отличается от позавчерашней, когда казалось, что он просто разучился это делать. – Нам нравится говорить глупости, а затем поправлять друг друга.
На его лице отражается безмолвная мольба: «Подыграй». Но улыбка на моем лице выходит не менее натянутой, чем у него.
– Конечно. Реми любит рассказывать скандальные истории, чтобы посмотреть, поверю ли я.
Например, поверю ли я, что он приехал в Коллис не в ночь убийства, а на следующее утро.
Жулиана вздыхает с облегчением. Симон благодарно кивает мне и просит помочь прикрепить обе карты к отштукатуренной стене. Пока мы заняты этим, Жулиана продолжает раскладывать бумаги на столе по стопкам.
И я не могу не смотреть на то, как старательно она сортирует листы, на которых совершенно ничего нет.
Глава
