закусываю я губу. – Ладно, побежала я тогда. Наверное, что-то случилось, раз пришел.
Махнув на прощанье соседке рукой, поспешно шагаю дальше.
На крыльце меня и правда поджидает Тёмка, мой ученик из пятого класса.
Ну какой же из него воришка? Хороший мальчик. Просто одет плохонько. С родителями не повезло…
– Здравствуйте, Татьяна Петровна, – завидев меня, тут же вскакивает на ноги он.
– Здравствуй, Артём. Что-то случилось? Почему не позвонил? Давно ждёшь? – сходу засыпаю я его вопросами.
– Да с ночи. Не хотел вас тревожить. Мамка опять напилась, кидалась на меня со стулом.
В горле собирается ком. Сердце сжимается, как представлю, что этого голубоглазого ангела может так обижать родная мать. А самое паршивое, что я не знаю, как мальчишке помочь.
Кое-как отыскиваю в рюкзаке ключи, отпираю и распахиваю дверь перед своим гостем.
– Идём, Тёма, заходи. Ты голодный, наверное? Сейчас я блинчиков быстро напеку.
– А можно я немного посплю у вас? – робко спрашивает парень.
– Конечно, мой хороший. Сейчас я тебе постелю.
Укладываю его в своей спальне на кровать. Домик у меня маленький, две комнаты всего, одна из которых совмещена с кухней. И пока Тёмка спит, завожу тесто, убираю в холодильник. Чтобы, когда мой гость проснётся, напечь ему горяченьких блинов. Решаю ещё сварить суп с фрикадельками. В прошлый раз Артём его так нахваливал.
Учуяв запах фарша, под ногами материализуется Васька. Хитрец, трётся рядом, выпрашивая лакомство. Черный, как смоль, здоровый котяра, однажды прибившийся ко мне прямо на улице ещё котёнком. Не смогла тогда пройти мимо, забрала к себе. С тех пор так и живём вдвоём.
Тёмка просыпается, уже когда начинает вечереть.
Суп давно готов и даже успел остыть. Ставлю его на разогрев и быстренько принимаюсь за блины.
– Доброе утро, – улыбаюсь сонному Артёму в надежде подбодрить. – Мой руки и пойдём кушать.
Но мальчишка кивает без особого энтузиазма.
Садимся за стол. Замечаю на худом плечике огромный синяк.
– Это она? – спрашиваю надтреснутым голосом.
– Угу, – хмуро кивает Артём. – Не успел увернуться один разок.
– Тёма, – тяжело вздыхаю я, – ты ведь понимаешь, что я как твой учитель не могу бездействовать, глядя на всё это? И обязана сообщить в органы опеки!
– Но вы ведь этого не сделаете, Татьяна Петровна? – спокойно, с не по годам проницательным взглядом спрашивает он.
– Родители не должны так обращаться со своими детьми. Это недопустимо, Тёмочка.
– Я не хочу в детский дом, – хмуро, совсем как взрослый, произносит мальчишка.
И я понимаю, что он прав. Что это, наверное, ещё хуже. Мать его, хоть и алкоголичка, но любит сына по-своему. Когда трезвеет, даже раскаивается. Я столько раз уже с ней беседы проводила. И органами опеки грозила. Она боится их как огня, клянётся-божится, что больше в жизни к рюмке не прикоснётся. Но всё
