каком это смысле: псевдоядами? Не настоящими?
– Да-с, не настоящими в том смысле, что летальный конец при их употреблении не наступал. А вот всё остальное: судороги, окоченение, остановка дыхания и сердцебиения были вполне натуральными. Это позволяло владельцам таких капельниц выходить из весьма щекотливых ситуаций. Но это, как я говорил, всего лишь версия. Согласитесь, интригует?
– Более чем…
– Да что с вами? Вы присядьте, на вас лица нет. Воды?
– П-пожалуй…
Старик быстро наполнил хрустальный фужер из графина и протянул Туманову. Тот уже взял себя в руки, поблагодарил кивком и сделал небольшой глоток. Оценщик о чём-то говорил ещё, но его слова совершенно не воспринимались. Звон в ушах и ощущение катастрофичной непоправимости возможно совершенной ошибки – вот всё, что он мог сейчас чувствовать.
– Сударь, так что вы решили? – наконец сознание восприняло озадаченный голос.
– Да, извините, нервы… – надо было доводить до конца то, за чем он сюда пришёл, и Туманов остановил взгляд на оценщике, отчего тот поёжился, – И какая окончательная цена?
– Двести пятьдесят, сударь. С учётом инфляции весьма хорошая сумма. Вы какими желаете получить?
– Я оставлю этот медальон вам лично, как презент, если вы окажете мне небольшую любезность.
– Неожиданно, право… – оценщик действительно был слегка озадачен, но глаз с медальона уже не спускал. – Чем я могу быть полезен?
Туманов аккуратно вынул из кармана глянцевую карточку, на которой ещё с вечера сделал рисунок кулона, бывшего на матери в момент гибели. Рисовал он его долго и тщательно, несколько раз переделывая и добавляя подробности, которые прекрасно знал с детства, и вчера вспоминал, придавая рисунку максимальное сходство с утраченным оригиналом. Особенной деталью был вензель «ПТ», который гармонично вплетался в золотой узор оправы.
– Прошу вас, взгляните, – он положил рисунок рядом с медальоном, – это алмазный кулон супруги, утерянный ею прошлой осенью. Алмаз необычной, жёлтой расцветки. Может быть вам доводилось его видеть, среди сданного в ломбард?
Оценщик взглянул на рисунок всего лишь раз, и не раздумывая потряс бородкой:
– Да, приметная вещица, в нашем ломбарде закладывалась не единожды. И выкупалась всегда досрочно.
– Кем выкупалась? Как давно?
Тут оценщик несколько замешкался, словно размышляя, а не наговорил ли он лишнего? Наконец собрался с мыслями и решительно заявил:
– Покорнейше прошу меня извинить, милостивый государь, но наше заведение не даёт информацию о своих клиентах третьим лицам. Запрещено-с. Всё, что могу вам сообщить – последний раз была в закладе месяц назад.
– Что ж, понимаю. Медальон ваш, как и договаривались. Не откажите
