психушке. Все стало вдруг таким зыбким и нереальным, словно сон. Мой мозг отказывается верить в происходящее.
Кошевар испытал укол сочувствия к якуту. Трудно представить, что пережил этот паренек, если у него в голове такая каша творится, что просто вынос мозга, иначе не скажешь.
Уставшие и морально подавленные люди впали в странную апатию и депрессию, граничащую с полным пофигизмом. Выставив охрану у входа в пещеру, генерал разрешил всем отдохнуть до вечера, а ночью дал добро на разведывательную вылазку. Несмотря на горячие возражения Чердынцева и Булганина, доказывающих, что это очень неудачная затея, учитывая, что Дабар охотился по ночам, генерал остался непоколебим и при своем мнении. Он был уверен, что их преследователь может одинаково легко охотиться как днем, так и ночью, учитывая, что напал он на них, когда было довольно светло. Сейчас снаружи царят тишина и покой, но генерала они не могли обмануть, так как все могло измениться в один миг. Рассчитывать исключительно на рядового Дорсуна Тойтоха слишком самонадеянно, поэтому миссия была возложена на бойцов ОСНАЗа, горевших желанием отомстить за павших товарищей. Прекрасно подготовленные, эти ребята могли сами о себе позаботиться, оперативно определить на местности станцию постановки помех и уничтожить ее. Ставя перед ними боевую задачу, генерал старался не думать о том, что действовать им предстояло на незнакомой, враждебной местности, ночью, в одиночку, да еще против не совсем обычного противника. Но делать нечего, если своевременно не доложить в штаб и не рассказать обо всем, что тут творится, новоприбывшая группа инспекторов угодит в ту же западню и пополнит коллекцию Дабара.
Молча растворяясь во тьме сгущающихся сумерек, оба хорошо вооруженных и одетых в белоснежные маскхалаты бойца приблизительно знали, где находится место их поисков. С собой они взяли лишь радиопеленгатор, который не даст сбиться с пути, и всю взрывчатку, какая только нашлась в арсенале. Оба прекрасно осознавали, что остаются без поддержки и в случае чего их спины некому будет прикрывать. Бесшумно передвигаясь по колено в глубоком снегу, они часто останавливались, чтобы прислушаться к шорохам ночного леса. Изредка раздавалось уханье филина или шорох ночных крыльев, и снова наступала гнетущая тишина, нарушаемая скрипом шагов по снегу. Общаясь друг с другом исключительно языком жестов, бойцы старались соблюдать максимальную тишину, чтобы не привлечь к себе внимание ледяных людей, бродящих где-то во тьме. Местность вокруг как будто вымерла. Даже штормовые порывы ветра стихли, а бесконечно падающий с небес снег внезапно прекратился. Взобравшись на сопку, оба человека припали глазами к окулярам биноклей, ища следы хоть какого-нибудь ориентира, указывающего на присутствие станции помех, будь то антенна или локаторная решетка. Ничего. Ровная заснеженная чаша крохотной долины, зажатая со всех сторон холмами с чахлой растительностью. Здесь даже деревьев почти не было, одни колючие кусты по пояс, так что можно было не опасаться нарваться на бродящих вокруг монстров, которых,
