с целью погасить русские пулеметные точки.
Какие потери несли расчеты немецких МГ-34, было неясно, зато уже через несколько минут Журавлеву доложили, что убит второй номер одного из «максимов».
– Заменить, – коротко приказал начальник заставы.
Он подошел к пулеметному гнезду. Первый номер продолжал стрелять. За минуту в щит с лязгом врезались несколько пуль. Удары встряхивали тяжелый пулемет, дымился от попаданий бруствер. Пуля пробила и подбросила пустую коробку из-под ленты.
Журавлев наклонился над убитым. Боец был из последнего пополнения, совсем молодой. Смерть исказила черты лица, оно неестественно пожелтело, глаза динамическим ударом выбило из орбит, волосы слиплись от крови. Это был первый убитый на войне его подчиненный. Впрочем, на дальних постах тоже имелись погибшие.
Капитан накрыл лицо парня фуражкой. Сержант Миша Колчин уже подводил к пулемету нового помощника. Оба несли коробки с лентами и цинковый ящик патронов. Пулеметчик обернулся к начальнику заставы, вытер пот с лица.
– Веду огонь по немецким пулеметам, – доложил он. – Патроны быстро расходуются.
Пули снова хлестнули по брустверу, все невольно присели. Давать какие-то указания не имело смысла, и Журавлев лишь кивнул головой.
– Не высовывайся. Ты мне живой нужен.
Через минуту прибежал боец с другого конца оборонительной полосы и доложил, что немецкими пулями продырявлен кожух «максима». Вместе с командиром пулеметного отделения Колчиным торопливо зашагали на правый фланг.
Люди на секунду отрывались от оружия и провожали взглядами Журавлева. Затем снова начинали вести огонь. Возле «максима» уже находился старшина Будько. Журавлев осмотрел издырявленный кожух, видимо сюда попали разрывные пули.
– Попробую заменить кожух, – сказал Будько. – У меня есть запасной.
– Давай. Колчин, пусть открывает огонь резервный «максим». Как твой «дегтярев-станковый»?
– Вроде ничего. Помощник из него стреляет.
На минуту заглянул в дзот. Бревенчатое, засыпанное слоем земли сооружение держало пули. Одна из амбразур была закрыта металлической заслонкой. Из второй вел огонь ДС-39.
Хоть и замаскированный, дзот выдавался горбом на фоне траншеи и забора. Он притягивал к себе пули. Толстые доски по краям амбразуры были излохмачены прямыми попаданиями. Если пулеметчики в траншее могли менять позиции, то здесь Колчин и его помощник чудом уклонялись от пуль.
На глазах Журавлева расщепило бревно над амбразурой, посыпалась земля. Пули прошли насквозь и звучно вонзились в дерево над головой. Начальник заставы и оба пулеметчика пригнулись. Дзот уже не казался капитану таким надежным укрытием.
– Перетаскивайте «дегтярева» к другой амбразуре, – сказал Журавлев.
– Есть, – отозвался сержант.
Но едва открыли заслонку второй амбразуры,
