Но Нюка! Бедная моя подружка из-за того, что Вава решил использовать ее, с инфарктом, инсультом и гриппом вот-вот угодит в больницу». И что потом случится? На мой телефон вмиг упадет ливень сообщений типа: «Какой ужас!», «Нюка очень любит тебя, Никки тебя обожает, ты ранил их в самое сердце». Дамы и небольшое количество примкнувших к ним мужчин не удовлетворятся рассылкой текстов, примутся названивать. У меня есть выбор: некоторое время побыть в роли дурака на каком-то мало кому нужном модном показе, и конец истории, – или потерять покой на долгое время, постоянно становиться главным героем бесед на якобы великосветских раутах, выслушивать бесконечные упреки… Конечно, мало-помалу волна общего возмущения спадет. Но потом всю дальнейшую жизнь Зюка, Люка, Мака, Кука и другие члены обширной маменькиной компании станут обращаться ко мне: «Вава, зная, что ты отказал бедным Нюке и Никки в их крохотной просьбе, все же рискну спросить…» И вот этот оборот речи останется у них навсегда.
Я посмотрел на Нюку:
– Пока не знаю, что должен делать!
Нюка вскочила.
– Когда Николетта расскажет тебе о показе коллекции, сразу говори, что согласишься на все, только если меня пригласят.
Глава вторая
– Вы в самом деле собрались участвовать в дефиле? – уточнил Боря, закрывая за гостьей дверь.
– Есть другой вариант? – задал я свой вопрос.
– Если учесть все возможные и невозможные последствия отказа, то нет, – вздохнул помощник.
И тут зазвенел домофон.
– Нюка вернулась. Что-то забыла или не договорила, – пробормотал Борис и ушел.
Я вздохнул, тоже отправился в холл и увидел молодую женщину. Незнакомка тихо спросила:
– Детектив Подушкин здесь принимает?
– Да, – кивнул Боря. – Входите, пожалуйста. Не надо разуваться.
– Вы Иван Павлович? – продолжила незнакомка. – У меня есть обувь с собой. Не могу в грязных сапожках в помещение входить.
Борис улыбнулся:
– Редко кто приходит со своими туфельками.
– Добрый день, – кивнул я, – Иван Павлович к вашим услугам.
– Валерия Фокина, – представилась женщина.
– Рад знакомству. Пойдемте.
Очутившись в кабинете, Валерия села в кресло и, не дожидаясь моего вопроса, заговорила:
– Извините, но придется начать издалека, иначе вы просто не поймете суть дела. Мои родители, Эмилия Георгиевна и Кирилл Мефодиевич Фокины, никогда не нуждались. У папы уникальная судьба. В моем раннем детстве он был концертмейстером, причем замечательным. А когда я из деревни вернулась, папа стал певцом! Да каким! Потрясающий баритон! Вообще-то, подобная метаморфоза маловероятна. Кое-кто из артистов сравнивал отца с Романом Сладкопевцем[2]. Ой, давайте по порядку. Мама была балериной. И при советской власти, и в перестройку, и в дальнейшие времена родители всегда были востребованы. Наша семья никогда не нуждалась.
Роман Сладкопевец родился в середине пятого столетия в городе Емесе. Он не обладал ни голосом, ни слухом, но очень хотел петь на службах. После долгих молитв Матушка Богородица явилась Роману, и мужчина обрел красивый голос вкупе с поэтическим даром. За прекрасное пение его и прозвали Сладкопевцем.
