Иванович умело включал в игру карту любой масти и любой степени значимости.
Уже после смерти Ульянова-Бланка Глеб Иванович будет манипулировать не только этим первоначальным текстом, но и другими не менее важными доказательствами, оказавшимися в его руках; он станет в какой-то момент, почувствовав безмерную силу, козырять перед Сталиным, Крупской и другими деятелями ВКП(б), предупредив, что сможет уверить, будто не они, а он стоял у истоков создания советско-еврейской власти в России. Словно потеряв разум, всегда расчетливый и рассудительный, он пригрозил товарищу Сталину, что раструбит на весь мир, – представив доказательства, – что Николай II еще жив, и тогда Генсеку действительно не поздоровится.
Однако угрозы в адрес Генсека ЦК Компартии тут же стали известны в Ордене, оттуда «расшалившемуся» Глебу Ивановичу поступило указание попридержать язык. Скрепя сердце, всесильный начальник Спецотдела, который на тот момент и в самом деле имел практическую, реальную власть в стране, на какое-то время согласился и примолк. Он притих в ожидании своего звездного часа, готовясь и просчитывая…
Бокий не сдержится в 1937 г., когда придет к осознанию, что не дождется «благословения» из-за океана и что пора заговорить о многих таинственных моментах, касающихся захвата и становления советской власти; и, свергнув Сталина на этой волне расчетливых «откровений», самому захватить власть не только фактически, но и юридически (хотя последнее слово неуместно для преступного режима).
Что бы мог представить общественности Бокий?
Многое, очень многое, чтобы полетели головы. Но вряд ли бы он рассказывал о делах своего сверхзасекреченного ведомства.
Когда евреи, прозвавшиеся большевиками, пришли к власти и в стране начался массовый террор против русского народа, произошло рядовое событие между двумя содомитами, которое спустя годы агитпроповцы станут трактовать как «чудовищное преступление международного империализма и их белогвардейских наймитов», покусившихся на патриота советской власти, руководителя петроградского ЧК Моисея Урицкого. Его именем назовут площадь в бывшем граде Петра Великого, переименованного в город имени еврея Ленина – Ленинград; городам, улицам, проспектам, колхозам и предприятиям в советско-еврейской Иудее присвоят имя жида Моисея Соломоновича Урицкого. Но советская власть никогда не признается, что на самом деле то был не заговор империалистов и их пособников, а банальное убийство одного педераста другим. Некий студент-еврей Канегисер, имевший для содомских утех своего сотоварища Мойшу Урицкого, во время игры в шахматы приревновал его к другому содомиту и убил. После чего место руководителя ЧК г. Петрограда занял Глеб Иванович Бокий.
Тогда же распространили мнение, что Урицкий был довольно мягкотелым к врагам революции, вследствие чего якобы и произошел теракт, в результате которого был убит главный чекист города. На этом и сыграл Бокий.
Он учел это обстоятельство
