лучшей жизни – не только для вас, но и для себя. Но в этом нет ничего плохого. Это не делает ее безответственным человеком. Желать любить и быть любимыми свойственно людям. Большинство из нас хотят настоящей, глубокой близости с другим человеком.
– Родственной душой, – сказала я.
Какое-то время он смотрел на меня, а потом поднял руку перед собой.
– Давайте не будем излишне романтизировать мои слова.
– Вы не верите в родственные души? – спросила я.
Он замялся и несколько раз моргнул, вид у него был встревоженный. Затем он взглянул на часы на своем запястье.
– Боюсь, наше время уже вышло.
Я посмотрела на напольные часы.
– Надеюсь, другой пациент не слишком заждался.
– Все в порядке. На сегодня вы у меня последняя. Но нам действительно пора закончить.
Глубоко разочарованная, потому что мне отчаянно хотелось услышать его ответ на мой вопрос, я наклонилась вперед, натянула туфли, подняла сумку с пола и встала.
– Это был по-настоящему хороший сеанс, – сказала я. – Иногда мне не верится в то, о чем мы говорим. Вы будто зажигаете лампочки в моей голове.
Он тепло улыбнулся.
– Увидимся на следующей неделе?
– Конечно, – ответила я.
Меня ничто не остановит.
Он прошел за мной к двери и попрощался, прежде чем мягко закрыть ее за мной.
Спускаясь по скрипучей лестнице в пустую приемную и выходя в солнечный полдень, я чувствовала, как трепещет мое сердце. Я поймала себя на мысли о маме, о том, как счастлива она всегда была в первые дни новых отношений. Именно тогда мы вместе ходили на бейсбол и в походы и она была лучшей матерью в мире, улыбалась, смеялась и пекла печенье, которым так приятно пахло дома, когда я возвращалась из школы.
Тогда же я осмеливалась поверить, что мой мир может быть другим. Все, чего я хотела, – чтобы мы были счастливы и в безопасности, но счастье моей матери, казалось, было связано лишь с успехом или неудачей ее нынешних отношений. Все было так изменчиво и непредсказуемо. Все зависело от мужчины, от того, насколько он был добр к нам, и от того, с какими надеждами мама смотрела в будущее.
Вот почему я никогда не хотела полагаться на кого-то еще, чтобы осуществить свои мечты. Я хотела быть самостоятельной.
Но значило ли это, что я должна быть одна? Разве нельзя было полюбить кого-то, кто не стал бы для меня катастрофой? Встретить хорошего, порядочного мужчину, такого, как мой дед? Человека, на которого я могла бы положиться и которому могла бы доверять?
Я не знала ответа на этот вопрос, но хотела обсудить его на следующей неделе с доктором Робинсоном. Мне не терпелось продолжить с того места, где мы остановились. Может быть, в следующий раз я решусь и расскажу ему, что именно чувствую.
Глава 8. Оливия. Майами, 1990
Я сердито бросила трубку после очередного неприятного разговора с какой-то женщиной из Национального
