и в большом городе проходили в одно время.
– Я тоже буду молиться с вами, – поддержала Люба, услышав окончание разговора, в тот момент, когда она вошла в кухню, где отец беседовал с дочерями.
Большая кухня этого дома очень часто напоминала маленький дом молитвы. Эти стены слышали столько душепопечительских бесед, горячих молитв, слез и счастливого смеха, что стены не всякого дома молитвы видели столько реальной духовной жизни.
Бог услышал молитвы семьи, и довольно скоро в собрание стали приходить молодые люди. А к моменту переезда семьи Сиверцевых в Америку, в общине было больше десяти взрослых молодых братьев. Но по странному стечению обстоятельств, теперь остро недоставало девушек. Их было только четыре. Да и то, с отъездом двух сестер, осталось лишь две их близкие подруги. Мальчики семьи были еще подростками и поэтому община не ощутила уменьшения молодых братьев. Детей в общине было тоже немало. Теперь каждое воскресение двор дома молитвы наполнялся детским смехом и гомоном голосов. И с отъездом семьи пастора количество детей уменьшилось лишь незначительно. Различные программы и общения для детей давали свои плоды.
Уезжая, Лиза и Оксана решили молиться за родную церковь, чтобы в ней и девушек стало больше. В этой общине давно не было свадеб, и они решили молиться, о благословении, чтобы пришло время, как написано: «опять будет слышен голос радости и голос веселья, голос жениха и голос невесты,» Книга пророка Иеремии 33:11
Оксана не была уверена, что не захочет вернуться. Ведь там, в родном городе, незадолго до отъезда в собрании появился парень. Он был очень красивым и смотрел на девушку с таким восхищением, что она невольно смущенно опускала глаза.
«Наверное, все наши будут против, если я захочу вернуться, – иногда думала Оксана, – а может быть Гена будет писать или звонить? А вдруг он тоже захочет уехать к нам? Жаль, что у нас было так мало времени, чтобы ближе познакомиться…» – украдкой вздыхала она, – где-то в глубине души понимая, что даже более прочные отношения нередко разваливались, если молодых людей разделяло расстояние, тем более, когда отношений по сути еще никаких не было. Ведь Гена не ухаживал, он просто иногда восхищенно на нее смотрел. А Оксане только исполнилось семнадцать. Даже до восемнадцати девушке нужно было ждать целый год.
Гена нравился Оксане, но она не была влюблена. Да и научена девушка была иначе. Она умела держать эмоции под контролем и не собиралась ничего менять. Когда Оксана замечала восхищенные взгляды Гены, она лишь опускала глаза и говорила себе:
«Нет, не время. Мне только семнадцать, мы скоро уедем. Зачем лишние переживания и боль? Если надо будет, тогда он появится, когда я повзрослею и не просто будет смотреть, а позвонит или приедет. Тогда и буду думать, что делать. А сейчас не надо «разменивать себя». Вдруг это не от Бога, и он просто «построит глазки» и исчезнет?».
И у Оксаны хватило воли держать эмоции под контролем. Поэтому через несколько месяцев жизни в Америке, когда
