ее собой. Она услышала свист клинка, извлекаемого из ножен, блеснул металл. Оказалось, что внутри трости Мэтью было скрыто оружие. Он отбросил в сторону полую деревяшку, и в этот миг из-под моста полезли какие-то извивающиеся твари.
– Нага, – прошептала Корделия. Это были ползучие демоны, похожие на гигантских водяных змей, покрытые черной блестящей чешуей. Но когда они открыли пасти, чтобы зашипеть, она увидела, что их головы похожи на крокодильи морды; вытянутые челюсти были усажены острыми зубами, которые поблескивали в свете уличных фонарей.
Мимо пронеслась какая-то серая волна, по камням застучали крохотные коготки. Мыши, собиравшие объедки у воды, спасались бегством. Демоны приближались.
Мэтью сбросил пальто на мостовую и прыгнул навстречу врагам. Корделия, замерев на месте, смотрела, как он отрубает голову одному демону, потом другому, и ее руки непроизвольно сжались в кулаки. Она ненавидела себя в эту минуту. Прятаться за спинами других во время сражения было противно ее природе. Но она знала, что если возьмет в руки оружие, то призовет Лилит и сделается послушным орудием демонессы.
Мэтью вонзил клинок в тело врага – и промахнулся. Демон нага метнулся, как молния, и зубастые челюсти впились в щиколотку Сумеречного охотника.
– Мои гетры! – взревел Мэтью и рубанул врага.
Фонтан ихора залил ему брюки, и он, сразу же забыв о жертве, развернулся на сто восемьдесят градусов. Следующий демон с влажным шлепком упал на мостовую. По камням расплывалась черная лужа, хвост подрагивал в агонии. Мэтью попятился с криком боли: на щеке у него алела длинная царапина.
Все было неправильно. Корделия должна была находиться там, рядом с Мэтью, сжимать в руке золотой меч, окрашенный кровью врагов. Она больше не могла сдерживаться: сорвала с себя плащ, схватила полую трость Мэтью и ринулась в бой.
Мэтью, отступая под натиском десятка демонов, что-то кричал ей. Он не мог разделаться со всеми, но велел ей уходить, спасаться. «От Лилит», – закончила она мысленно, но какой смысл будет в ее спасении, если с Мэтью что-то случится?
Она с силой опустила палку, покрытую рунами, на голову какого-то демона, услышала треск черепа, и обмякшее тело исчезло в ином измерении. Мэтью больше не кричал – видимо, решил, что останавливать Корделию бесполезно. Его клинок описал широкую дугу и разрубил черное чешуйчатое тело на две равные части. Корделия ткнула тростью в гущу извивающихся скользких колец, задела кого-то, нанесла смертельную рану. От демона осталась лишь лужа ихора. Корделия ударила снова – и растерялась. Демоны нага поползли назад, прочь от Сумеречных охотников.
– Мы сделали это, – тяжело дыша, выговорил Мэтью и ощупал окровавленную щеку. – Мы прогнали этих ублюдочных…
Он замер. Не потому, что удивился или насторожился. Он просто застыл с рапирой в вытянутой руке, как статуя. Пока Корделия с бешено бьющимся сердцем оглядывалась по сторонам, демоны нага склонили уродливые головы и уткнулись носами в мостовую.
