и пошел к выходу, пнул по дороге что-то попавшееся под ноги, проходя мимо стола, взял кувшин с вином, не останавливаясь, выпил залпом сколько смог и швырнул его с остервенением в дверь. Но, увы, разбиться ему было суждено не о дверь, а о физиономию вздумавшего так не вовремя войти Тритона. Кувшин разлетелся вдребезги, чего нельзя было сказать про лицо Тритона. Оно осталось без изменений, разве что только по нему потекли струйки вина. В комнате воцарилась тишина, стражники неимоверными усилиями воли сдерживали смех. Глаза Тритона стали наливаться кровью, на лбу проступило пятно, мясистые щеки раздулись, усы задрожали. Выпучив глаза, Тритон заорал:
– Бунт! Кто? Кто-о-о-о?
Иоганн сделал шаг вперед.
– Ты?! Кувшин мне! Живо, или я вас, собак, всех передушу!
Чьи-то угодливые руки подали кувшин.
– На колени, недоносок, на колени, – Тритон напоминал жерло действующего вулкана.
Иоганн подчинился.
– Ползи сюда, сюда ползи…
Иоганн подполз поближе.
– Подними голову, вошь поганая.
Иоганн поднял голову и посмотрел в глаза Тритону, там он увидел всю глубину своего падения. Тритон тоже посмотрел в глаза Иоганну и, не отводя взгляда, со всей силы ударил его кувшином по лицу. Иоганн упал и потерял сознание.
В течение нескольких дней Иоганн был в страшном напряжении, ожидая от Тритона любой гадости, но ничего не происходило. Ему страшно хотелось считать, что конфликт исчерпан, но вместе с тем, зная натуру начальника караула, он не мог на это рассчитывать. Оставалось только все время быть настороже. Поэтому, когда им приказали сопроводить заключенных в каменоломни, находившиеся у подножия горы в нескольких часах ходьбы от замка, Иоганн невольно забеспокоился. Случись что по дороге, кто там потом будет разбираться: был стражник, и нет его. Одним больше, одним меньше.
Всю дорогу Иоганн старался находиться подальше от Тритона, а тот, казалось, вообще не обращал на него внимания. До каменоломен они добрались быстро и благополучно, никто не пытался бежать или напасть на охрану. Заключенные молча шли с покорностью обреченных, зная, что человеческая жизнь для них окончена. По закону их могли выпустить через десять лет, но кому удастся выжить там десять лет? Пока про таких не слышали. Пока местная охрана принимала прибывших, Тритон все-таки подошел к Иоганну и, взяв его за плечо, сказал:
– Да не дрожи ты, – а Иоганн действительно не мог сдержать дрожь.– Думаешь, я на тебя злюсь? Брось. Ну, было дело, ты меня, я тебя. Все, забудь. Вернемся, разопьем по кувшинчику, ты же хороший парень, трусоват немного да не больно крепкий, а так ничего. Мне помощник нужен сообразительный, а из наших только у тебя голова не совсем дубовая. А если я своего добьюсь, займешь мое место, будешь этих лентяев гонять в хвост и в гриву.
Иоганн слушал и понимал, что все это ложь, но она невольно вызвала вихрь мыслей в голове: «А может,
