рукой он обхватил гораздо ниже, поднял не очень легкое тело и положил на освободившееся от Лыкина место.
– Не надо, Коля, – прошептала медсестра, сексуально дыша.
Получив благословение, тезка императора начал стаскивать с нее трусы.
– Коля, а ты можешь пройти техосмотр? – осведомилась практичная женщина. – А то мой придурок никак не доведет старый «жигуль» до кондиции.
– Могу, Танечка, могу.
– Завтра же, – конкретизировала прагматичная коллега матери Терезы.
Наступила минутная сексуальная пауза.
– Хорошо, – то ли согласился, то ли констатировал после нее свое состояние милиционер.
Собрав обмундирование, застегнув пуговицы и поправив фуражку, которую во время всего процесса не снимал, Николай Павлович подошел к телефону, набрал номер и, когда ответили, строго приказал:
– Сержанта Скорикова, немедленно.
Тот ответил.
– Здорово, Васильич! Это Николай. Петь, ты завтра дежуришь? С утра! Слушай сюда. Просьба имеется. К тебе завтра подойдет от меня хороший человек. – Страж порядка подозвал Татьяну и, зажав рукой трубку да еще зачем-то шепотом, спросил, как мужа звать. Потом снова продолжил разговор с Петром: – Его Виктором звать. Фамилия Гвоздев. Ты ему помоги. А то у него «копейка» не первой свежести.
Петр что-то ответил.
– Не, Петь, я же сказал, подойдет, а не подъедет. – Старшина, довольный своим юмором, продолжал: – Ну вот и ладненько. Как ты после вчерашнего?
И у меня трещит. Петя, за мной не заржавеет.
Гы-ы!
Натурой. Ну, бывай. Пока.
Николай повесил трубку и, поцеловав Татьяну, сказал ей:
– Всё слышала. Петр Васильевич Скориков. Мой двоюродный брательник. Завтра твой должен быть у него в девять ровно. Со всеми документами. И пешком, а то на вашем драндулете, не дай бог, снимут там номера, после не расхлебаемся.
– Спасибо, Коленька, – Татьяна поцеловала благодетеля.
– Спасибом не отделаешься.
Татьяна покраснела.
– А Петьке дашь?
Татьяна глубоко вздохнула и сделала вид, что обиделась.
– Ты чего, Тань, я же пошутил, – понял глупость сказанного блюститель. – Прости.
– Больше так не шути. – Татьяна начала играть роль обиженной пятнадцатилетней школьницы из повести о первой любви неизвестного автора.
– Ну, мне пора, – заторопился старшина. – А со своего за техосмотр сдери пять сотен.
Он хотел на прощание еще раз обнять Татьяну, залезть к ней под кофту, стиснуть грудь так, чтобы медсестра завизжала, не больно его стукнула в ответ и сказала «дурак». Но в это время дверь в операционную с шумом распахнулась и в нее ввалились врач с еще более пустой бутылью, понятые-грузчики и Лыкин.
Грузчики пританцовывали на манер цыган, крутили ладонями, как будто закручивали лампочки, и пели «Ай нэ-нэ-нэнэ, нэ-нэ…»
Вслед за ними, также пританцовывая,
