полицейский смягчился, услышав ответную реплику собеседника. – Давай у Маратика пересечемся. Часа через два. Нет, этого мало. Пятьдесят самое то. Все, отбой.
Улыбнувшись своему двойнику в зеркале заднего вида, набрал другого абонента.
– Ну как? Говорю тебе колхозница. Мне наплевать, Захаровна, пять мне каждый месяц с аренды переводишь, вперед не требую, но двадцать пятого чтобы были… Все, бывай.
***
– В общем так, милочка, – прикуривая сигарету, начала вещать Зоя. – Москва – город большой. С большими надеждами, заработками и потребностями. На то уютное гнездышко, которое ты заняла, всегда найдется желающий. Лишь из-за просьбы нашего общего знакомого, уступлю тебе комнату за двадцать пять в месяц.
– У меня столько нет, – тихо произнесла девушка, понуро свесив голову.
– Знаю я про твою печаль, но нужно работать. Я беру вперед, так что до конца месяца принесешь пятьдесят, а пока паспорт в залог оставишь для моего душевного спокойствия.
– А как же я на работу устроюсь? – удивилась девушка, недоуменно вскинув брови.
– А что, личико у тебя славянское. Если косячить не будешь, никто тебя за него и не спросит, а работу… Работенку я тебе подыщу. Баня у нас тут есть неподалеку, за ночную смену уборщицей две тысячи получать сможешь, плюсом перепадает кое-что от клиентов за разные… – помахав рукой в воздухе, Зоя Захаровна вновь затянулась сигаретой. – Полторы мне отдаешь, остальное на личные нужды остается.
– А выходные? – робко спросила Лиза.
– Милочка, в Москве хорошо получается лишь две вещи: зарабатывать деньги и стоять в пробках. Молодая ты еще об отдыхе думать. Как обзаведешься собственным жильем, тогда и расслабишь булки. Теперь правила. Мужиков не водим, отраву в дом не тянем, ванную не принимаем, только душ. Будешь злоупотреблять, заплатишь за водоотведение по счетчику за всех. Все, иди, устала я от тебя.
***
Ржавая вода из крана, в меру прохладная, хоть и с металлическим привкусом с трудом вытекала из забитого белым налётом душевого крана. Но рыжеволосая с огромным облегчением смывала с себя дорожную пыль, пот после жаркого дня, грязь мужских рук и помыслов. Вода принесла облегчение и спрятала слезы. Тело, казалось, навсегда испачкано, всюду ей мерещились синяки от пальцев насильников. Было больно и обидно, натирать мочалкой себя. Омерзительно намывать свидетеля и причину мужской похоти. Ей очень хотелось свернуться калачиком на дне ванной, но она, как мантру, повторяла слова первого встречного: *не забывай кто ты*. Развернувшись, чтобы перекрыть воду, Елизавета закричала, увидев довольное улыбающееся, похотливое лицо старика, что заглядывал в маленькое оконце из кухни. Прикрыв грудь рукой, второй швырнула обмылок, попав точно в лоб. Физиономии исчезла с окна, а следом раздался звук падающего тела. Болезненное кряхтение незадачливого соседа, шлепки босых ног по немытому полу. Девушка
