тебе доводилось делать это чаще, ты бы знала: для того, чтобы кудрявые волосы хорошо расчесывались, их нужно расчесывать до мытья головы, а не после! Умащивать, пока влажные, потом правильно сушить теплым полотенцем, прятать под шелковое полотенце на ночь, и, самое главное, никогда, никогда не ложиться спать с влажными волосами!
– Я знала!..
– …просто за тебя это всегда делала служанка?
Подначку Беатрис я проигнорировала, упрямо продолжив:
– Я знала, что с маслами и теплым полотенцем волосы хорошо расчесываются! Я просто не ожидала, что без них – плохо! И вообще. Да, у меня была служанка! Я из зажиточных горожан, мои родители не бедствуют! Что в этом плохого?
– “Простая горожанка”, сырой силой сбившая с ног потомственную магичку из не последнего в королевстве магического рода? Ха! Эта легенда никуда не годится, давай следующую.
Я сконфуженно засопела: Свет возьми, ведь Беатрис права!
– Хорошо! Я из дворян! Из обедневших дворян! Поэтому скрываю происхождение – стыжусь, что мой род не сберег достояния предков.
Расческа в руках Беатрис безжалостно указала на пару заколок, что дожидались своей очереди, лежа у меня на коленях, серебристых с голубым отливом перышек.
– Что?
– Работа артефактора мастера Илгриса. Я просила у родителей такой комплект в подарок на совершеннолетие. Отказали – очень уж дорого.
Я растерянно взглянула на пару зеленых эмалевых листиков над висками Беатрис, удерживающих в порядке ее прическу:
– Но… У тебя же такие есть?..
– Да, – с достоинством согласилась Беатрис. – Муж подарил.
И весомо добавила:
– На годовщину свадьбы!
– Ладно. Ладно! Ты меня раскусила! Я – внебрачная дочь особы, приближенной к королевскому двору! – выдала я, и замерла, сверля Беатрис взглядом, ожидая разгрома и этой версии.
Но, кажется, внезапно угодила в точку. Новых уничижительных комментариев не последовало. Беатрис на миг замолчала, сосредоточенно хмурясь чему-то, а потом деловито уточнила:
– “Приближенная ко двору особа” – мужского пола или женского?
– Какая разница? – растерялась я.
– Если никакой – то буду говорить, что женского. А что твой отец – его величество, они сами додумают!
– Кто – “они”? – уточнила я, почему-то испуганно.
– Все! – Отрезала Беатрис. – А теперь давай заколки и не вертись: перехожу к самому ответственному моменту!
– Не трусь! – приказным тоном бросила соседка через несколько секунд и поставила меня перед зеркалом-артефактом.
А я струсить и не успела, мне времени хватило только икнуть, а потом уже поздно – стою и отражаюсь в полный рост.
Из зеркала на меня смотрела светловолосая, сероглазая девица – привычно бледная и непривычно кудрявая. Ростом ниже, чем Беатрис, но не намного.
Худоватая. Не то чтобы “немочь” или там “краше в гроб кладут” – но могла бы быть и покрепче.
А
