старалась не считать количество костров. Но когда песня храмовника достигла пика и мы с факелами направились к ушедшим, то вспыхнувшее пламя осветило всю поляну. Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не разрыдаться. Предательские слёзы душили, но эти люди не заслужили мокрой дороги в бездну. Они достойны лучших проводов и вечной памяти. Это получит каждый павший. Потому что север помнит. Всегда помнит!
Медленно тлели угли, разжигая в моей душе ярость. Слепую боль, что топила разум. За что? Почему они умерли? Как женщины могли лишиться мужей, а дети отцов? Никто не заслужил этого горя. Но каждый унесёт часть его с собой. И клянусь богами, я буду лелеять эту боль. Взращивать словно росток в собственной оранжерее. Чтобы вернуть сполна при следующей атаке!
Не бывать смертям! Во всяком случае во множественном числе. Если силе земли все же потребуется плата, то пусть берет мою жизнь.
– Дорогая? – чуть слышный голос Ба, заставил обернуться – Нам пора, все же зима в этом году не жаркая.
– Как и в прошлом, – кисло улыбнулась на извечную северную шутку – ты права, пошли.
– Вы позволите вас проводить? – из ниоткуда рядом с нами вышел новенький.
Уставший, слегка ссутулившийся. Казалось острые черты лица всего за день стали ещё жёстче. Взрослее. Под глазами залегли тени, а легкая дрожь и бледный цвет лица выдавали сильное магическое истощение. Рука сама собой потянулась к поясу, в поисках укрепляющей настойки. Но пришлось остановиться, мой пояс полностью опустел. Наверное, впервые в жизни. Однако это движение не укрылось ни от Ба, ни от самого гвардейца.
– Если нет, так и скажи, только не надо усыплять, – примирительно поднял он ладони вверх.
– Может и не надо, – неожиданно вместо меня ответила моя старушка, и бросила строгий взгляд прямо на новенького.
– Госпожа Пилм, – он быстро поклонился, словно стоит на приёме перед королевой, а не в поле, перед старой травницей – Может? Значит я смею надеяться?
– Не знаю, гвардеец Примонд, – Ба вдруг приосанилась, неуловимым движением снова превратилась в ту сильную женщину, которой и была – видите ли после последней прогулки Лиабэл слишком сильно простудилась. Я бы не хотела так рисковать единственной внучкой.
Я ошарашенно уставилась на Ба. Конечно, было мало шансов, что она поверит в глупую болезнь. Но я не ожидала, что она в открытую бросит это гвардейцу в лицо. Пристыдив, словно мальчушку-хулигана, попавшегося на очередной проделке. Эффект она достигла потрясающий. Гастиль побелел как снег, сжал кулаки и вовсе не знал, что сказать. Да уж, это тебе не Имперский дворец, расшаркиваться, намекать никто не подумает. Сразу в лоб!
– Знаете, последнее, что я бы хотел, – тяжело сглотнув, но все же продолжая смотреть в глаза женщине, продолжил гвардеец – это рисковать Лиабэл. Если возможно, то готов делать это исключительно под вашим присмотром.
А он не потерян для общества. Начал бы отнекиваться или юлить, Ба бы его съела. С потрохами.
