и старуха, которая спрятала его в свой баул и сразу же пошла в противоположную сторону.
– Украли! Бумажник украли! – Лицо мужчины вытянулось, приоткрылся рот. Он растерянно озирался. – Товарищи! Вы не видели? Вот только что! Весь оклад, товарищи!
– Какие тебе товарищи? – сострила торгашка с соседней точки, полная неопрятная баба, которая продавала джинсы. – Тут у нас одни господа.
– Милиция! Милиция! – кричал мужчина.
Надя увидела его в последний раз: обвисшие щёки его дрожали. И тут же вокруг него сгрудились люди и скрыли его от Надиных глаз. Несколько цыганят мелькнули в толпе, мимо Нади прошествовали милиционеры. Надя дёрнулась было за ними, но Юля ухватила её за рукав:
– Ты куды?
– Я видела всё. Я – свидетель.
Юля посмотрела на неё внимательно, и Надя удивилась, какими жёсткими вдруг стали черты её лица.
– Хошь – иди. Только сымай дублёнку. Меня Мусса убьёт, если я тебя в его дублёнке отпущу.
– Мы же можем помочь, – растерянно сказала Надя и даже дёрнулась идти в сторону толпы. Но Юля не отпускала рукав.
– Не поможут мусора этому херу моржовому. Цыгане им отстёгивают.
– Да ладно!
– Прохладно. Стуканёшь на них – за палаткой прирежут. Так шо молчи в тряпочку. Зрозумила?
Надя молчала до конца дня, даже не выкрикивала своё «дублёночки» – не получалось. Вечером она шла домой обессиленная. Алибек шёл рядом и, как всегда, молчал. Перед входом в метро он протянул ей пакет. В нём лежало пять шоколадок «Баунти».
– Алибек, я не могу столько сладкого есть. Не надо мне их больше дарить, – Надя спрятала за спину руки.
Густые брови Алибека печально изогнулись, уголки рта поползли вниз. И зачем она это сказала? Что, в общаге некому было шоколадки отдать? Соседки умерли бы от счастья, увидев столько «Баунти». «Прости, Алибек», – хотела сказать Надя, но он уже шёл в сторону рынка.
На следующий день Надя не вышла на работу. Не смогла. Неподъёмная усталость навалилась на неё. Пытаясь утром разлепить веки, она поняла вдруг, что каменным стало всё тело, что ноги и руки больше не слушаются её, что она лучше умрёт, чем пойдёт на работу. «Семь дней без отдыха, – подумала она. – Возьму выходной».
Но днём её несколько раз настигали угрызения совести за то, что она не вышла без предупреждения. Надя просто лежала весь день, дважды поднимаясь, чтобы сварить пельменей. Мысль о том, что она подводит Юлю и Муссу, мешала расслабиться до конца, и она несколько раз собиралась встать, одеться, поехать. Но тело не слушалось. Оно взбунтовалось. У Нади, кажется, даже температура поднялась, но не было градусника, чтобы померить.
Надя вышла на работу на следующий день, и всё было в порядке. Никто её не ругал. Юля и Алибек будто и не заметили её вчерашнего отсутствия. А Мусса только попросил в следующий раз предупреждать.
