которая казалось бы уже ни к селу и ни к городу:
Нет, не бабы красивой бойся,
а иди-ка в ведре умойся
да к роже своей приглядися:
не пора ли тебе жениться?
И ведь напел паршивец на свою голову, а заодно и на голову всего королевства. Подъезжает он к своему терему высокому, а там женихов полон двор: и наши, и чужие, и заморские. Прознали они, что на Руси у царя Берендея свет Ивановича внучка на выданье. Сама страшна аки чёрт, но земель за ней приданого – от края Руси до края, шагами не сосчитать, аршином общим не измерить. Грустно стало Макару, как только он такое шушуканье в царском дворе расслышал. Пошёл он прямехонько к дочке, а та сидит, золотым гребнем волосы расчесывает, на женихов с резного балкончика поплёвывает. А женихи ради смеха кланяются невесте да в один голос горланят:
– Несмеяна свет Макаровна, пойдете за меня замуж?
Взбеленился Макар, хотел было вниз бежать, всех женихов прочь гнать, но дочка хвать его за ручку белую:
– Полноте вам батюшка метаться туда-сюда! Скучно мне, девушке, пущай повеселят холопы дивные мою душу ни в чем не повинную. Говорят, все до единого Петрушки перевелись на Руси. Так пущай же у нас заморские клоуны поскоморшничают.
Согласился с ней ласковый батюшка:
– Пущай, – и сел устало рядышком.
А женихи знай себе наяривают:
– Несмеяна свет Макаровна, пойдете за меня замуж?
Смеяна обернулась к тятеньке:
– А мне нравится имя Несмеяна.
Сверкнул на неё глазами страшными родимый батюшка:
– Даже и не думай! А насмешников тут же прогоню со двора, да сам тебе спою, спляшу и на дуде сыграю.
И встал Макар, и пошёл Макар мимо тестя Берендея свет Ивановича, мимо тёщи Рогнеды Плаховны, мимо жены любимой Перебраны Берендеевны: мимо всех тех, кто к новой царской свадьбе втайне от Смеяны готовились – с каждым женихом отдельно переговоры вели в нижних тёмных комнатах.
И погнал простой мужик Макар толстой палицей весь люд честной – наших и иноземщину. А дружина царская ещё и помогла ему немалой своей доблестью, решив, что на то царский был указ. А затем достал Макарушка из штанин широких свою дудку верную и запел, и заиграл, заплясал как смог. А дворовые девки и парубки помогли ему как могли.
Слушай меня, кошка,
а на кошке блошка
не кровищу соси,
а отсюда пляши,
допляши до деда —
сварливого соседа.
Вцепись-ка ему в рожу,
потому что так негоже:
драти за уши ребят —
самых честных пострелят!
Ведь мы не виноваты,
что груши красноваты
у деда злющего висят,
дразнят пацанов, девчат.
Так собирайтесь блошки в кучку
и вцепитесь в дедов чубчик!
Оп ля-ля, оп ля-ля! —
скоморошья
