Какое здоров! Еще бы годик-другой протянуть, так и хорошо бы…
– Семья у вас?
– Какая семья у солдата! Жена была в мужиках-то. В службу отдали, одиннадцать годов отслужил, воротился домой – ни кола, ни двора. Жена все прогуляла без меня, да я и не сержусь на ее. Как же и не гулять, одиннадцать лет не видались, жить ей без поддержки как? Дело бабье, ну и пошла! Бог с ней, я не сержусь!.. И сам не без греха ведь! Пришел, поглядел – куда деваться! Для кого жить?! Детишек не было… Пришел сюда вот да коротаю век… Спервоначалу-то, как и вы, зимой без одежи пришел, думал не надолго, да так, видно, до смерти здесь и затянулся!.. Ничего, привык, больше уж некуда…
– Так и я, пожалуй, также… навек здесь… – искренне вымолвил Луговский и вздрогнул даже при этой мысли. От солдатика не скрылось это движение.
– Не бойтесь, барин, бог поможет, ничего, выпутаемся…
Потом он сразу постарался переменить разговор.
– Ну, барин, вы человек новый, и я вот расскажу всю нашу работу, то есть как за нее приняться. Вы назначены в кубочную, где и я работаю. У нас два сорта рабочих – кубочники и печники. Есть еще литейщики, которые белила льют, так то особа статья. Печники у печки свинец пережигают, а кубочники этот самый свинец в товар перегоняют, и уж из товара литейщики белила льют… Кубики бывают сперва-наперво зеленые, потом делаются серыми, там белыми, а потом уж выходят в клейкие, в товар. Где в два месяца выгоняют кубик в товар, где в три. У нас месяца в два с половиной, потому кубочные жаркие. Зеленый кубик для работы самый вредный, а клейкий самый трудный – руки устают, мозоли будут на руках. Вот вы теперь со мной рядом, будете заместо офицера, который, я говорил, в больницу ушел, а кубик остался клейкий…
– Стало быть, трудно будет?
– Ничего, я помогу; а теперь, барин, усните, завтра в пять часов вставать, ложитесь.
– Благодарю вас, благодарю! – со слезами выговорил Луговский и обеими руками крепко пожал руку собеседнику.
– Спите-сь, спокойной ночи! – проговорил тот, вставая.
– А ваше имя-отчество?
– Капказский – так меня зовут.
– Нет, вы мне имя-отчество скажите…
– Нет, барин, зовите Капказский, как и все!
– Не хочу я вас так называть, скажите настоящее имя…
– Был у меня на Капказе, в полку, юнкарь, молодец, словно и вы, звал он меня «Григорьич», зовите и вы, если уж вам угодно.
– А вы, Григорьич, кавказец?..
– Да, Тенгинского полка…
– Так и я Тенгинского, юнкером служил в нем.
– Эх, барин мой родной, где нам пришлось свидеться!..
Слезы градом полились у обоих горемык, родных по оружию. Крепко они обнялись и заплакали…
– Милый мой барин, где нам пришлось встретиться!.. – всхлипывая, говорил кавказец.
– Чего вы там, черти, дьяволы, спать не даете! – послышался чей-то глухой голос из угла…
Кавказский
