>
С капели
День начинается с капели.
И серость вымощенных улиц,
на целый год зимой взрослея,
висит за окнами, сутулясь.
Промозглый воздух на удачу
вздохнул вчерашним перегаром.
И если я сейчас заплачу,
мне не поверит город старый.
Не нужно мне его амбиций —
стать признанной столицей новой.
Стирает время взгляды, лица
и даже вечные основы,
боль и обиды свято помня.
Не попадая точно в ноты,
под музыку тихонько стонет
душа, смотря с тоской на фото.
Мелодию простую делят
разбросанные снегом лужи.
Год начинается с капели
и мысли, что ты здесь не нужен.
Краски
Песню на слове прервав, замечаю,
что пропустила, когда шла по следу.
Чёрную краску я с белой смешаю,
чтобы не портила синее небо.
Тронул январь лёгким инеем холст.
Небо рвалось и дождями стучало.
Даже не помню, когда сорвалось
сердце на крик, а потом замолчало.
Серую краску готовит февраль,
быстро разбавить её будет сложно.
Там, где маячит и мается даль,
тихо светлеет рассвет осторожный.
Песню на слове прервав, замечаю,
что пропустила, когда шла по следу.
Чёрную краску я белой стираю,
чтоб не мешала раскрашивать небо.
Музыка звучит
А музыка сквозь толщу лет
звучит, звучит, не прекращаясь,
в уме словами отражаясь,
как будто не было и нет
смертей на остром вираже
и потерявшегося смысла.
Смотри – луна в окне повисла
в своём небесном неглиже.
И двигает валторны Григ,
слышны повсюду фуги Баха,
а Гендель рук волшебным взмахом
длит упоенья сладкий миг,
в котором плавится душа,
и медленно плывут из залы
в привычном ритме тихо пары
под музыку через века.
Зритель
Нахохлился в окне январь.
Обледенели все дороги.
Ступила вечность-пономарь
в заиндевелые чертоги.
И нет ни радости, ни сил.
Жизнь проиграла эту битву,
когда колючий ветер бил
в лицо, крича свою молитву.
Устали краски рисовать,
устали травы пряно пахнуть.
Стихов ненужная тетрадь
на память мне осталась чахнуть.
А где-то куклой заводной
в погоне личностных открытий
играет жизнь. И боже мой,
смеётся, сидя в зале, зритель!
От ветки на ветку
Я скучаю ещё, но век стужи недолог.
Среди дней остывающих каждою клеткой
буду слушать в тиши твой серебряный голос,
что как птица, порхает от ветки на ветку.
А потом не смогу, мне не хватит усилий,
крыльев тоже не хватит, они под запретом.
Я смотрю, как в окне, где пейзажи застыли,
снег ложится на землю берёзовым светом.
Всё спокойно, и только душа на пределе,
но не вырваться ей на свободу до срока.
Спать она под рыдания ляжет метели,
чтобы не было так в темноте одиноко.
Хорошо, что зима. Летом было бы хуже
засыпать ей, когда всё заполнено светом,
да и осенью весь отражается в лужах
разноцветный костёр уходящего лета.
Я скучаю ещё, но век стужи недолог.
Среди дней согревающих каждою клеткой
я забуду в тиши твой серебряный голос,
что как птица, порхает от ветки на ветку.
Памяти
