прохрипел Ликандр Андронович, – если номер полиса в карточке будет другой, я даже врача вызвать не смогу в случае чего. Я бы сам сходил, но что-то сегодня так плохо себя чувствую, еле на ногах стою… Сделай доброе дело, а?
Ну что тут ответить?..
– Конечно, конечно, я сбегаю в поликлинику, прямо сейчас! – заверил я и взял пластиковую карточку – вроде банковской, только с фоткой. На ней наш сосед выглядел очень даже неплохо: не на сто пятьдесят лет, а всего-навсего на каких-нибудь сто сорок.
– Спасибо, Антоша! – прошамкал Ликандр Андронович. – Кстати, может, там в поликлинике и руку свою вылечишь.
И он кивнул своей белой-пребелой головой с развевающимися волосами-паутинками на мою кое-как перевязанную руку.
Сейчас как спросит, что у меня с рукой…
Я быстренько спрятал ее за спину и, буркнув:
– Да ну, ерунда, чего там лечить, заживет как на собаке! – ринулся вниз по ступенькам.
Какой-то странный звук остановил меня. Как будто наш сосед вдруг заскрипел!
Я затормозил на площадке, оглянулся.
Нет, Ликандр Андронович не скрипел. Оказывается, это он смеялся!
Смеялся и приговаривал:
– Как на собаке! Ха-ха-ха! Как на собаке! Или как на волке! А-ха-ха-ха-ха!
А мне – честно! – мне было не до смеха… Ужасно захотелось крикнуть, чтобы он заткнулся, но я, конечно, промолчал.
Промолчал – и пошел в эту его поликлинику, держа руку по-прежнему за спиной.
Глядеть на собственную верхнюю конечность мне было ужасно неохота.
Тошно мне было на нее глядеть!
А кому было бы не тошно на моем месте?!
Ярро, сын Герро и Барры, лежал на снегу и смотрел, как солнце катится за синие холмы на противоположном берегу реки. При этом белые пушистые облака заливались красным светом. Ярро вспомнил теплую кровь, пятнающую мягкое, трепещущее тело зайца, но не двинулся с места.
Ему был нужен не какой-то там жалкий заяц…
Имя «Ярро» по-волчьи значит «чужой». Почему именно ему дали это имя, было непонятно: ведь он родился в стае, в лесу! Это его мать была чужая: она когда-то пришла в лес из жилища человека, ее, собаку, приняли к себе волки, а молодой Герро – теперь он вожак стаи – сделал ее своей подругой. Но матери дали имя Барра – Красотка, – и она принесла своему спутнику и стае пятерых… волчат? щенят? – словом, пятерых детенышей.
Четверо получили нормальные волчьи имена, а тот, кто появился на свет первым, оскорбительную кличку Чужой.
Иногда Ярро чувствовал за это злую обиду на соплеменников, но утешался тем, что, став взрослым волком, он сможет взять себе другое имя. Ярро хотел бы называться как отец – Ветром, а еще лучше – Зерро, то есть Храбрым. Но если он успеет до того, как ему исполнится три года – время выбора нового имени, – совершить задуманное, то потребует, чтобы его назвали не иначе как Моррандр – Убивший человека.
Руку я порезал
