лишь криками ночных птиц. Спустя некоторое время Мадлен обречённо подумала: «Нам никто не поможет». Но вдруг впереди послышались голоса. На обочине стояла кибитка, рядом горел костёр. Сидя у огня, несколько молодых людей пели на незнакомом Мадлен языке. Подойдя ближе, фрейлина поняла, что кибитка принадлежит бродячим артистам. Услышав чьи-то шаги, на звук обернулась сидевшая у костра молодая цыганка.
– Помогите, прошу, – обратившись к ней, взмолилась Мадлен.
Странные гости ничуть не испугали артистов. Поднявшись на ноги, цыганка смело приблизилась к незнакомцам. Оказавшись подле Калеба, девушка увидела раненого гвардейца.
– Смерть уже положила на него свою ладонь, – произнесла цыганка. – Заносите его в повозку.
Не теряя времени, некромант внёс Фабьена в кибитку и положил на пол. Артисты принесли чистой воды, цыганка достала из сундука тряпки и снадобья. Пока Мадлен промывала гвардейцу раны, артистка окуривала кибитку дурманящими травами. Не приходя в сознание, Фабьен тихо стонал. Он был бледен, синие вены вздулись, заметной сетью покрывая лицо и тело. Золотые кудри скатались, испачкавшись запёкшейся кровью. Несколько прядей прилипли к мокрому от испарины лбу. Наконец, раны были обработаны. Тело гвардейца теперь туго перетягивали чистые повязки.
– Он выживет, смерть отступила от него, – приложив руку к мокрому лбу Фабьена, произнесла цыганка.
– Спасибо, мадемуазель, – устало поблагодарила девушку Мадлен. – Без вашей помощи он был бы уже мёртв.
Цыганка громко рассмеялась:
– Мадемуазель? Так ко мне ещё не обращались. Меня зовут Эсма.
– Я Мадлен, – представилась фрейлина. – А тот юноша снаружи – Калеб.
– Я вижу, у вас обоих был трудный день, – заметила Эсма. – Оставайтесь здесь, отдохните. А завтра на рассвете мы снимемся с места и поедем на юг. Куда вы держите путь?
Мадлен пожала плечами.
– Честно говоря, я не знаю. Мы следуем за королевскими обозами, что покинули Париж сегодня днём.
– Видела их, – протянула Эсма. – Пронеслись мимо нас, едва не скинув с дороги.
Мадлен стало неловко. Девушка почувствовала вину, хотя и не была причастна к грубости королевских подданных. Заметив её смущение, цыганка улыбнулась:
– Не грусти, мы не держим на них зла. Лучше ложись, отдыхай. Здесь вам ничего не угрожает.
Усталость давала о себе знать, и, доверившись Эсме, Мадлен устроилась в кибитке. Калеб, привыкший ночевать под открытым небом, прилёг на улице у костра. Проснулась Мадлен перед рассветом. Её разбудил громкий стон Фабьена. Открыв глаза, девушка увидела, как Эсма меняет гвардейцу повязки.
– Скоро он придёт в себя, медленно, но силы начинают возвращаться к нему, – произнесла цыганка.
– Почему ты помогаешь нам? – вдруг поинтересовалась Мадлен.
– Потому что вы нуждались в моей помощи. А ещё я не люблю оставаться
