пластмасса корпуса была непрозрачная.
Выхватив коробок, кудлатый «старец» рванул от меня в сторону еловой рощицы, стуча подошвами, как резвый скакун копытами. Мне даже показалось, что на ходу он радостно ржет – вероятно, празднуя победу своей мафии над обманутой разиней.
Поскольку я в этот момент была занята изъятием из сумочного нутра бумажника, неожиданный рывок Пискли не сразу был мной замечен. Лишь через несколько секунд, машинально оторвав взгляд от проклятой сумки, чтобы посмотреть, чей веселый галоп звонким эхом отражается от окружающих квартал зданий, я поняла, что осталась на площади в компании бронзового поэта. Мой писклявый приятель, в своем маскировочном костюме больше всего похожий на усохшего Будулая, пересек площадь, кузнечиком сиганул через цепь и выскочил на автостоянку.
И тут навстречу ему из припаркованного под елками желтого «Москвича» выскочила рослая фигура в белом – и снова я не поняла, мужик это был или баба! Что-то плохо у меня в последнее время с идентификацией белых фигур, просто какое-то выпадение зрения! Правда, от меня до той машины было метров пятьдесят, к тому же торчащая еловая лапа частично загораживала мне сцену действия.
Некто в белом пугающе вздыбился перед затормозившим Писклей и через секунду рухнул на него, как полярный мишка на тюленя. Белые одежды нападавшего и медицинский халат Пискли слились, скрыв от удаленного наблюдателя в моем лице детали происходящего. Я только увидела, что трепещущий белый ком проворно втиснулся в открытую заднюю дверцу авто, а потом услышала визг тормозных колодок и рев двигателя. Виляя, желтый «Москвич» вылетел из-под елок и унесся за угол Художественного музея.
– Что тут… – удивленно начала я.
Продублировав звуки, которые издал «Москвич», с той же стоянки сорвался красный «жигуленок»-такси.
– …происходит? – закончила я.
А уже ничего и не происходило! Только сдвоенный шум уносящихся прочь автомобилей затих в отдалении. Сцена снова была пуста – ни участников инцидента, ни свидетелей! Лишь я да бронзовый Пушкин остались стоять посреди площади, одинаково остолбенев и незряче таращась на угол музея глазами навыкате. Всей-то разницы, что Александр Сергеевич при этом иронично улыбался уголками плотно сжатых губ, а у меня рот был распахнут, как скворечник в ожидании пернатых поселенцев.
До меня уже дошло, что шустрый Пискля собирался меня надуть, смывшись с маркой и не выполнив ответное обязательство по передаче мне Ирки. Краешком сознания я оценила этот поступок маленького мерзавца как непорядочный и марающий честь всей писклявой банды. Так и знала, что имею дело с несерьезной шайкой без солидных мафиозных традиций! Однако негодование мое было слабо выраженным. Основным чувством, владевшим мной в этот момент, было полное и безоговорочное обалдение!
Да и как было не обалдеть? Полномочный представитель банды, похитившей Ирку, только что на моих глазах сам стал жертвой похищения!
– Есть
