не обязательно отвечать. Я пытаюсь об этом не думать. Случай с Домиником – так зовут этого ублюдка – уже в прошлом, и такого больше не повторится. Теперь мужчин для меня не существует.
– Разве что когда тебе нужна помощь в перетаскивании тяжестей, – вставляю я. Кажется, сидеть рядом на новом матрасе и пить колу – это не совсем то, что другие понимают под «не существует».
– Разумеется, я не запрещаю себе общаться с противоположным полом. Но это платоническое общение. В конце концов, нет ничего плохого, чтобы оставаться одной. У мужчин такой образ жизни пользуется популярностью. Так почему бы женщинам не последовать их примеру?
Не знаю, что на это ответить, и делаю глоток колы, чтобы скрыть смущение.
– Многие мои любимые писательницы всю жизнь были одни. Джейн Остин, Луиза Мэй Олкотт, Эмили Дикинсон. Так что творческим способностям это, похоже, не вредит. – На секунду Тамсин замолкает и восклицает: – Но неужели так сложно держать свой член в штанах!
Я хмыкаю. Она не знает, что последние несколько лет я держал член в штанах.
– А ты? – тише спрашивает она. – Какая у тебя история?
Тамсин откидывается назад и смотрит на меня. Теперь она слишком близко, и мне хочется снова сесть. Но потом я собираюсь с силами и остаюсь на месте.
– У меня нет истории, – говорю я.
– Да ладно, у всех она есть! – не отстает девчонка. – Откуда ты?
– Из Перли. Родился, вырос. Но в той части города, куда тебе лучше не забредать.
– В Перли есть по-настоящему опасные кварталы? – недоверчиво спрашивает она.
– А где их нет? – парирую я.
– В Росдэйле, откуда я приехала. Там только аккуратные дома и ухоженные сады. Чистые машины и заботливые матери, которые отказались от карьеры ради детей. – Тамсин закатывает глаза.
– Серьезно?
– Серьезно. И я бы, скорее всего, тоже превратилась в такую заботливую мать.
– Мне трудно такое представить, – признаюсь ей. – Для этого ты чересчур… – Не удается подобрать подходящее слово.
– Чересчур какая? – интересуется она.
– Не знаю. Чересчур… живая?
Тамсин улыбается. То, что мы находимся так близко друг от друга, больше не тревожит меня.
– Спасибо, – говорит она, переводя взгляд на потолок.
Лежа рядом с ней, я тоже смотрю вверх. Какое-то время мы молчим. Я прислушиваюсь к ее дыханию. Хотелось бы знать, о чем она думает. О бывшем? О матери?
– Можно спросить тебя кое о чем? Но ты не обязан отвечать, – вдруг произносит она.
– Если я не обязан отвечать, нет смысла спрашивать, – откликаюсь я.
– Может, ты сам захочешь ответить. Я лишь хочу подстраховаться на тот случай, если ты снова разозлишься.
Кажется, знаю, на что она намекает. Тот момент на лестничной
