внимательно слушали выступления и после каждого номера дружно аплодировали.
В художественной самодеятельности я участвовала со школьных лет и, как мне говорили, стихи читала так трогательно и проникновенно, что у слушателей пробегали мурашки по телу. В той концертной программе я читала «Каретный переулок» Константина Симонова.
Прошло полгода после поездки в колонию, и она вдруг напомнила о себе.
Тихим октябрьским вечером возвращаюсь домой. Стою на остановке. Луна сияет во всём своём великолепии и наводит на мысль о могущественном влиянии лунного света на явления моей жизни. Подходит полупустой троллейбус. Вхожу в салон. Осматриваюсь. На задней площадке – ватага парней примерно моего возраста. На меня сразу же обращают внимание. Переговариваются, кивают в мою сторону. Я быстро прохожу вперёд, занимаю свободное место, но продолжаю чувствовать внимание парней. Мне становится как-то тревожно. От остановки до дома идти два квартала по безлюдной улице. «Вдруг эта компания пойдёт за мной?» – смятенно думаю я…
Так оно и случилось. Моя остановка. Выхожу. Парни тоже выходят. Идут следом за мной.
– Девушка!
Я ускоряю шаг. Парни говорят наперебой на разные голоса.
– Что вы так спешите?
– Да не бойтесь.
– Мы вас знаем.
– Вы к нам в колонию приезжали. Стихи читали.
Я останавливаюсь. Разворачиваюсь к парням.
– Да, я была в колонии. Читала стихи Симонова. И что?
Тут, как-то вдруг, происходит совсем странное. Меня просят:
– А почитайте ещё раз.
Вот это поворот событий!
– Здесь? Сейчас?
– А что? Никого нет. Только мы с вами.
– Погода хорошая. Луна вон как светит. Почитайте!
– Пожалуйста…
Просят по-доброму. «А почему бы и нет?» – решаю я и вхожу в роль:
За окном пепелища, дома чернорёбрые.
Снова холод, война и зима.
Написать тебе что-нибудь доброе-доброе?
Чтобы ты удивилась сама…
Я смотрю на ребят, окруживших меня тесным кольцом, и чувствую их потребность в доброте. В тишине мелодично звучит мой голос. Слушают меня внимательно. В нужных местах я останавливаюсь, делаю глубокий вдох, выдерживаю паузу. Быстро бежит время. Вот уже и конец стихотворения:
Даже в горькие дни на судьбу я не сетую.
Как заведено, буду я жить…
Но семнадцатилетним я всё же советую
Раньше на пять минут выходить.
В наступившей тишине я оглядела всех. Ребята стояли замершие, как в детской игре «Море волнуется». Что-то щемящее было в этой сцене.
– Спасибо, – нарушил молчание один из них.
Я кивнула в ответ.
– Вас проводить?
– Нет. Я уже пришла.
– Ну,
