новых идей, нового видения мира, которые, благодаря своей эффективности, практическому успеху буквально вынуждают научное сообщество к «переключению» позиций – как в конкретных научных представлениях, так в общем видении мира, а также нередко во взглядах на пути получения знания. При таком подходе неизбежность «переключения» представляется чисто прагматической, в значительной степени стимулированной факторами психологического характера. Более того, неясно тогда и само происхождение, появление тех новых представлений, которые позволяют говорить о революции в науке. В таком случае научные революции выглядят как некий иррациональный скачок, а не как закономерно развивающееся явление, подготовленное предшествующим ходом развития науки.
Анализ с позиций материалистической диалектики показывает, однако, что научные революции столь же естеотвенноисторнчески полготавливаются, назревают в сочетании самых различных факторов, объективных и субъективных, как и революции социальные. Даже самые радикальные теории, преобразования в картине мира, сдвиги в нормах и принципах, характере научной деятельности каждый раз бывают подготовлены всем предшествующим развитием науки во всех его компонентах, являются своеобразным диалектическим отрицанием, продолжением, пусть даже неожиданным и нетривиальным, уже сложившихся, существующих традиций, тенденций, линий развития науки36. При этом, как замечает А. И. Зеленков, традиции выполняют, с одной стороны, нормативно-эвристическую функцию (в отборе из конкурирующих исследовательских программ той, которая более соответствует доминантным ценностям и социокультурным установкам эпохи), а с другой стороны, функцию селективно-стабилизирующую (когда новые результаты существенно противоречат господствующей культурной традиции)37. Единство функций традиции как своеобразного гомеостатического механизма хорошо видно, например, в истории создания гелиоцентрической системы Коперника, теории относительности и т. д.
Рассмотренный подход позволяет объяснить, каким образом даже в процессе научных революций наряду с возникновением принципиально нового оказывается возможной и своеобразная «цепкость» старого, сохранение его элементов в процессе научных изменений благодаря их трансформации и ассимиляции, а иногда и своеобразному возрождению в новых представлениях. В особенности такой феномен присущ наиболее характерным «темам», вырабатываемым в ходе развития науки38. Даже темы, исследовательские цели, методы, нормы, так или иначе инвариантные для различных эпох, по-разному проявляются, действуют, направляют развитие науки, в зависимости от изменяющегося социокультурного контекста (будь это тема атомизма или установка на поиск истины).
Итак, можно резюмировать, что как преемственность, так и изменчивость научных представлений и норм, как «цепляющееся» старое, так и радикально новое в науке оказываются,
См.: Панченко А. И. Научная революция и традиции. – В кн.: Диалектика – мировоззрение и методология современного естествознания; Торосян В. Г. Социально-культурная детерминация научного знания и роль «скрытых» тенденций в развитии науки; Там же.; Касании И. Т. Традиции познания и познание традиций. – «Вопросы философии», 1985. № 11.
См.: Сущность и социокультурные предпосылки революций… – «Вопросы философии», 1985, № 8, с. 79 – 80; См. также А. И. Зеленков. Научный прогресс и преемственность в познании. – В кн.: Ленинская теория отражения как методология научного познания. Минск, 1985.
См.; Дж. Холтон. Тематический анализ науки. М., 1981.
