и другие следы своей деятельности.
– Вы сомневаетесь?
Она восприняла вопрос, как издевку, и ответила с еще большей холодностью, чем в начале нашей встречи:
– Это наша с тобой работа – во всем сомневаться.
– Конечно. Что насчет других связистов? Они не пострадали?
– Нет. Мы собрали весь шестой отдел в одной комнате для проведения допроса. Конечно, у Коллинза могут быть сообщники и в других частях министерства, но пока остановимся на первых свидетелях и, если ничего не найдем, дадим делу широкий ход.
– Сомневаюсь, что они видели многое, раз никто не подал тревогу до взлома.
– Они могли растеряться. Мы с тобой знаем, как пугают многоликие.
– Вы серьезно? Человек с расщеплением не может контролировать себя. Тем более целенаправленно прыгать в окно.
– Я это хорошо понимаю. Но, если выбирать между просчетом «АрКейна» и расщеплением, я склоняюсь ко второму. «АрКейн» действует, лишь полностью уверившись в успехе своего дела. Они бы не пошли на такой риск, если бы не знали, как преодолеть защитный протокол. И они бы точно не доверили это второсортному специалисту. Лично мое мнение, в ошибке Коллинза виноват разрыв.
– У Фила не было проблем с КПД.
– Откуда такая уверенность? Мы еще не получили данные из Благосостояния.
– Он бы мне рассказал…
Последние слова стоило придержать, учитывая ситуацию, но Тернер едва обратила на них внимание.
– Идем.
Она махнула рукой и направилась к центральным дверям.
Все входы и выходы в министерство заблокировали. По словам Тернер, даже самые стойкие, услышав сигнал тревоги, помчались к выходу. Не без труда безликим удалось уговорить связистов вернуться на места и продолжить работу. Для многих «АрКейн» существует лишь на словах и в телепередачах.
Никто не может воспринимать угрозу чего-то, пока не столкнется с ней напрямую; пока не почувствует ее близость, ее последствия. И дело здесь не в недостатке воображения, а в невозможности ощутить опасности в состоянии безопасности. Как невозможно узнать вкус блюда, не попробовав его. Сегодня эти люди почувствовали присутствие «АрКейна», кто-то больше, кто-то меньше, но им одинаково страшно.
На шестнадцатом этаже Тернер одернула меня за рукав и указала на стеклянную дверь в левой части коридора.
Наше появление не было внезапным. Но для испуганного человека, малейший хлопок двери, равносилен вою сирены. Все разговоры тут же стихли и повисла тишина. Десятки глаз смотрели на нас с одинаковым нетерпением. Этим людям не нужны ответы. Не так сильно, как возможность высказаться самим.
Едва Тернер переступила порог, и недовольства посыпались на нее сплошным потоком.
– …Когда нас выпустят!?
– …Почему нас держат отдельно от всех!?
– …Этого ублюдка уже поймали?!
– …Скажите
