условиях бессознательной жизни человеческого организма, между тем как категории языковедения в строгом смысле суть по преимуществу абстракции»64.
Бодуэн де Куртенэ фактически разграничивал язык как достояние человека (как обусловленное бессознательными процессами «живое» знание) и продукты научного описания языка как конструкты – чистые отвлечения, абстракции. Высказывания Бодуэна де Куртенэ удивительно созвучны тому, что ныне утверждается в ряде работ по корпореальной семантике, биолингвистике и т.п.: он настаивал на том, что язык – это «одна из функций человеческого организма в самом обширном смысле этого слова»65; язык существует только в индивидуальных мозгах, только в душах, только в психике индивидов или особей, составляющих данное языковое сообщество. Согласно концепции Бодуэна де Куртенэ, как психические реальности существуют одни только индивидуальные языки, точнее – «индивидуальные языковые мышления». В противовес некоторым современным борцам за «чистоту» лингвистического исследования, Бодуэн де Куртенэ обосновывал необходимость выхода за рамки языковедения:
«Так как основа языка является чисто психической, центрально-мозговой, то, следовательно, языкознание относится к психологическим наукам. Но так как язык может реализоваться только в обществе и так как психическое развитие человека вообще возможно только в общении с другими людьми, следовательно, мы имеем право сказать, что языкознание – наука психологично-социологическая. Те же, которые считают язык “организмом” и относят языкознание к естественным наукам, заблуждаются»66.
Приведённые и подобные им высказывания дают основания для вывода, что И. А. Бодуэн де Куртенэ, вопервых, разграничивал две ипостаси функционирование языка – индивидуальную и социальную, а вовторых, фокусировался на языке как достоянии индивида; поэтому он, в частности, ставил вопрос о трактовке языкознания как науки, непосредственно связанной и с психологией, и с социологией, и с физиологией, тем самым были намечены основы интегративного подхода к исследованию языковых явлений. В качестве одной из задач семасиологии было названо исследование психического содержания языковых явлений – представлений, связных с языком и движущихся в его формах, но имеющих независимое бытие как отражения «внешнего и внутреннего мира в человеческой душе за пределами языковых форм»67.
Заметим, что в своё время по поводу концепции Бодуэна де Куртенэ высказывались обвинения в психологизме, который трактовался как «пройденный этап в современном языкознании»68. Думается, что в данном случае комментарии не требуются: имена строгих критиков и «навешивателей ярлыков» уходят в небытие, а идеи опережающих своё время мыслителей находят соответствующее место в поступательном движении науки, возрождаясь в новых «системах координат».
Николай Вячеславович Крушевский (1851–1887) полагал:
«Язык представляет
Бодуэн де Куртенэ 1963а: 60.
Бодуэн де Куртенэ 1963а: 77.
Бодуэн де Куртенэ 1963б: 217.
Бодуэн де Куртенэ 1963б: 214. Выделено мною. – А.З.
См., Например, Шарадзенидзе 1980: 28–29.
