было обидно.
Но Орен, поразмыслив, кивнул.
– Оставлю. Коня дадут мне?
– Обойдешься. Ты и пешим ходом всех перегонишь. А если перед деревенщиной в седле покрасоваться желаешь – нет у меня для этого свободных лошадей. Понял?
– Понял.
– Распустились, понимаешь… Воинство пограничное, опора порядка и спокойствия… А эти что тут торчат? – напустился он на писаря и сопровождающего. – Убрать их отсюда, и чтоб завтра духу этого мужичья в крепости не было!
Ночевать их отвели в сарай рядом с конюшней. Дали на ужин какой-то жидкой каши, без соли и молока, не то что дома, но никто не отказался. После целодневного перехода хотелось есть. Дверь сарая снаружи прикрыли, но не заперли. Какой смысл запирать? Во дворе стражники, и никуда не деться из крепости. А если бы и утечь – каково ночью за ее стенами?
Те четверо, которые должны были вместе с Тевено идти валить лес, все были из разных деревень. Наметанный глаз капитана сразу определил самых подходящих. Роста они были среднего или ниже того – местные жители вообще по части роста не отличались, зато у всех были широкие плечи и длинные сильные руки. В пути они разговаривали мало, и о сотоварищах Тевено знал только имена: Квилл, Фола, Муг и Лейт. Инстинктивно все пятерки, на которых разделили прибывших, старались держаться вместе, но та, куда попал Тевено, оказалось на особом положении. Уже было известно, когда их уведут, и кто. Поэтому на будущих лесорубом посматривали кто со страхом, а кто и с завистью.
С грехом пополам удалось заснуть. И словно бы, едва мгновение промелькнуло, завизжали несмазанные петли, распахнулась дверь, а за ней, в предрассветной мгле, стояли двое – конвоир и слуга, получивший вчера бирку от писаря.
– Эй, кто на Рауди – выходи!
Спотыкаясь и толкая друг друга спросонья, пятеро выбрались наружу – растрепанные, с соломой в волосах.
Слуга поставил на землю две переметных сумы и подал бирку Орену.
– Вот. Ты грамотный, ты и читай.
Конвоир, однако, читать, и соответственно, выкликать перечисленных поименно не стал. Должно быть, вчера он запомнил тех, кого капитан назначил на вырубку, и сейчас ему достаточно было посмотреть, чтобы определить – те ли.
Слуга тем временем, достав моток веревки, начал вязать подконвойным руки. Никто не возмущался и не вырывался – они и ожидали чего-то подобного. Скорее, удивляла сама веревка – не пеньковая и не из сыромятных ремней. Она была сплетена из каких-то шелковистых волокон.
Орен молча наблюдал, как связывают тех, кого ему предстояло сопровождать до Рауди – против шеренги невысоких и коренастых, он, долговязый и тощий, в поношенной красной куртке, несомненно, принадлежавшей ранее человеку вдвое его толще, выглядел еще более нелепо, чем вчера. Меча, как и ожидалось, при нем не было. Но и без меча оружия у него было предостаточно. За спиной – топор и колчан со стрелами. Самострел пристегнут к плечу – пограничников учили стрельбе как из лука, так и из самострела – в
