салфетку и сдержанно высморкалась, комкая ее в кулаке.
– Иногда мне кажется, что он переехал жить обратно в Нюланд только за тем, чтобы можно было во всем обвинить Нюланд – понятно же, что никаких ролей там не получишь.
– А у вас после развода появился кто-нибудь? – спросил ГГ.
– А какое это имеет отношение к делу? – Сесилия засмеялась и чисто девчачьим жестом откинула со лба челку, закинула одну ногу на другую. – Но если вы так сильно хотите знать, то скажу: нет, не появился. Хочется ведь настоящей любви, хотя я не уверена, что снова выйду замуж.
– Вы все еще его любите?
Немного ненатуральный смех, мимолетно брошенный на ГГ взгляд, в котором сквозило больше флирта, чем это позволяла ситуация.
– Ну и вопрос. Я обязана на него отвечать?
– А это так трудно?
– Нет, просто это немного личное.
Те, кому было поручено изучить социальные сети, пришли к выводу, что Хансу Рунне нравилось то, что выкладывали на своих страницах его друзья, но о себе он не слишком много распространялся. Его последний пост был в июне, когда по каналу svt повторяли фильм с его участием. Его бывшая жена поставила этому посту сердечко.
– Это ведь я его бросила, – призналась она. – Сначала первые несколько лет он меня почти не видел, все мотался по съемкам, а потом уже сам не мог без меня жить. Он бы погиб, если бы я ушла.
– Он вас ревновал?
– Да, ревновал, но ведь я же здесь ни при чем, верно?
Вопросы продолжались. С кем Ханс Рунне общался и чем занимался, когда бывал в Хэрнёсанде, если они виделись. Ответы Сесилии не дали им ничего конкретного. Судя по всему, Рунне вел себя так, как ведут себя многие после развода – сменил круг общения, или же это само окружение исключило его из своих рядов. Кстати, супруг носил фамилию жены и хотел сохранить ее после развода – все лучше, чем снова стать Свенссоном, которым он родился.
– Я понятия не имею, с кем он мог встречаться, – сказала она. – Хассе мог подружиться с кем угодно, в чьих глазах хоть на миг загоралась искорка восхищения им.
«Биттенс Рок-бар» находился всего в двух кварталах от квартиры Сесилии Рунне, в угловом доме на Стургатан. Когда они вошли, внутри все еще царили послеполуденные спокойствие и умиротворение, предшествующие наплыву посетителей и нарушаемые лишь голосом Боба Дилана из динамиков. Судя по старой афише, в прошлые выходные здесь праздновали Октоберфест, а тем, кто был одет в ледерхозены, бармен делал пятидесятипроцентную скидку.
– Ну надо же, – немедленно отреагировал ГГ на такое заманчивое предложение. – Надо было и мне свои вытряхнуть.
По всему выходило, что в тот вечер в сентябре Ханс Рунне после прибытия на вокзал Хэрнёсанда направился прямиком сюда. Чек был оплачен час спустя, и, судя по сумме, он выпил не больше одного бокала пива.
Бармен узнал его по фотографии.
– Да,
