Феррейра Рапазоте получил от Марселу Каэтану поручение разыгрывать фарс у постели диктатора: тот верил, что по-прежнему находится у власти. В феврале Рапазоте дважды ездил в Сан-Бенту, чтобы доложить Салазару о политической и военной ситуации в метрополии и колониях, обострившейся прежде всего из-за войны в Анголе. После первой встречи доктор Коэлью поинтересовался у Рапазоте: «Неужели правительству безразлично, что у Салазара прекрасно восстановилось не только физическое состояние, но и умственные и психические функции? Мы что, живем в стране сумасшедших?» Рапазоте ушел, ничего не ответив. А что он мог сказать? Что Салазар стал жертвой цензуры, которую сам же и ввел? В беседе с диктатором – теперь уже бывшим – Коэлью спросил, не устал ли тот от таких долгих переговоров с министром внутренних дел. Салазар ответил: «Я не устаю, я могу в течение часа, двух, трех обсуждать какую-нибудь проблему с министрами. Но если они не делают выводов из этих бесед, я теряю свое время, а они – свое».
По такому же сценарию прошел и визит президента Америку Томаша. Салазар недоумевал, почему президент так упорно мусолит это несчастное кровоизлияние в мозг вместо того, чтобы обсудить множество важных нерешенных проблем – от колониальной войны до вопросов корпораций (с которыми, разумеется, необходимо разобраться как можно скорее для оживления экономики), от протестов молодежи до вымирания сельской местности из-за растущей эмиграции. Великий фарс ограничивался внешними аспектами. Вникая в детали отдельных вопросов, старый политик, возможно, почувствовал бы что-то неладное.
С тех пор Салазар ежедневно принимал двух–трех визитеров – как правило, под конец дня. Это были министры, губернаторы, друзья, доверенные лица, руководители ПИДЕ и корпораций. На всех этих людей распространялся приказ нового председателя Совета министров (он же бывший президент Республики): притворяться, что Салазар все еще руководит Португалией и колониями. Чтобы сделать спектакль более правдоподобным, собеседникам часто приходилось говорить гадости о Марселу Каэтану или Америку Томаше, чтобы польстить самолюбию бывшего диктатора. Одним из первых к нему приехал его друг Жоржи Перейра Жардин: он долго делал политическую карьеру, а затем переключился на африканскую промышленность. В 1952 году предприниматель Раул Абекашиш попросил его стать управляющим фабрикой Lusalite в мозамбикском городе Дондо. Там Жардин близко подружился с Яном Смитом, премьер-министром Родезии (ныне Зимбабве), и Хастингсом Камузу Бандой, президентом Малави. Салазар поручил Жардину найти дипломатический способ разрешения запутанной ситуации в португальской колонии, и тот разработал так называемый Лусакский план[9], а также наладил контакты с некоторыми функционерами ФРЕЛИМО – Фронта освобождения Мозамбика. Поэтому спецпредставитель Салазара, несмотря на меняющуюся
Лусакский план – план деколонизации Мозамбика, предполагавший предоставление стране независимости с сохранением гарантий для проживающих там португальцев.
