на полу в слезах и молились о пощаде и спасении. Люди звонили близким, но сеть была не доступна, скорее всего, сигнал подавляла антенна на крыше автозака.
– За что? Хоть бы обвинение предъявили! Что с нами будет? – возмущалась пока единственная в фургоне девушка. – Неужели власти думают, что мы виновны в землетрясении?! Я обычный человек, что я такого сделала?
– Да, заткнись ты, – буркнул мужик, – и без твоих соплей – тошно.
Гул толпы стих, когда дверь грузовика захлопнулась и из кабины фургона раздался голос:
– Куда?.. (шум рации)
– На базу. Юго-западная граница. Центральная, ответьте! (шум рации) Приём!
– (шум рации) Тридцать единиц. Прибытие в двадцать три ноль-ноль. (шум рации) Приём!
– (шум рации) Принято!
– Отлично, Миха, погнали!
Грузовик рванул с первой передачи так, что все повалились. Айс присел в угол и шепнул в куртку:
– Халид, следуйте за грузовиком, он направляется в то место, куда мы планировали. Захватите нашу Тайоту.
– Понял. Мы рядом. Едем.
Полдюжины грузовиков, полные ругающихся людей, направлялись на юго-запад, – к границе. Признаться, не слишком комфортно ехать сидя на полу грузовика, трясущегося по грунтовке, да ещё в присутствии ревущей дамы и матерящихся мужиков, которые время от времени оттаптывали мои ноги. Хорошо ещё, что в туалет никому не припёрло.
Мы подъехали к базе и пристроились в хвост «авто-паровоза», который уже стоял у здания похожего на литейный цех, изнутри которого сквозь щели выплёскивалось красно-жёлтое свечение, будто из цеха металлургического завода. Первые грузовики уже выгружали людей. Хотя, слово «выгружали» слишком мягко сказано. Военные по одному вышвыривали их на землю. Всем ставшим на наги после падения приказывали снять одежду. Тех, кто отказывался, расстреливали на месте и бросали в мусорный контейнер. Тех, кто разделся, клеймили раскалёнными прутьями порядковым числительным (более сожалею сейчас тем, у кого номер был свыше сотни!)
Пронумеровав людей, их обгорелую плоть заливали из шланга холодной водой. После процедуры упорядочивания, всех отправляли в барак. Очередь нашего грузовика медленно продвигалась вперёд. Моему терпению подходил конец. Насмотревшись на клеймление тел, я был готов утопить весь завод. Айс напрягся и боялся, что я выкину какую-нибудь глупость и снова попаду под раздачу и погибну.
Настала очередь партии людей из нашего грузовика. Я понятия не имел, что всё это значит и даже не хотел знать. Мой взгляд помутился от вида жестокости, я мог облегчённо вздохнуть только от того, что в веренице арестантов не было меня. Крики, доносившиеся из бараков, напрягали значительно сильнее, чем прижигание циферками.
– Шестой готов! Пошёл, пошёл! – кричал «приёмщик» с четырьмя жирными звёздами на погонах.
И тут я узнал, что наша сестра Кэндис была в одном из грузовиков. После того, как эти ублюдки закончили издевательства
