этаж. Передо мной коридор, ведущий в разные комнаты. Все двери распахнуты.
Вспоминаю, что Матвей в комнате справа.
Хочется убежать. Повернуться и трусливо сбежать бегом по лестнице. Он все равно меня не догонит. Даже следом не пойдет.
Выдыхаю.
Уверенность появляется из ниоткуда. Мне некуда бежать. И я об этом знаю. Есть путь и он ведет меня к Матвею.
Стою на краю лестницы. Хотя бы подготовиться внутренне. Сжимаю зубы. Вглядываюсь в часть комнаты впереди. Виднеется синий диван, расположенный у стены.
Что я ему скажу? Что он мне скажет? Скажет ли вообще?
Он не простит…
Не важно! Я должна попробовать.
Делаю шаг вперед, а сама дрожу, как осиновый лист. Второй шаг – трясусь еще больше.
Когда я появляюсь в проеме двери, Матвей обнаруживается сидящим в том же самом кожаном кресле спиной ко мне, каким я видела его на улице.
Он смотрит в окно. Определенно, слышит мое приближение, но не поворачивается.
– Привет, – робкий писк вылетает из моего рта вместо нормального приветствия. Даже самой неудобно становится. Моя рука упирается в дверной косяк. Испытываю сомнения в дальнейшем продвижении.
– Здравствуй, Мара, – доносится до меня сухой, безжизненный ответ.
Он не поворачивается. Вообще не двигается. Кажется равнодушным, отчужденным. Зато я испытываю множество эмоций.
Этот голос. Как же я скучала. Только сейчас это понимаю.
«Повернись. Ну же. Пожалуйста» – молю я мысленно, разглядывая его макушку.
– Зачем ты здесь? – его тон холоден, взгляд также устремлен в сторону леса.
Так и сидит не поворачиваясь.
Повернись же!
– Я пришла…. Извиниться, – из моего рта вырываются какие-то странные слова. Не чувствую, как это говорю, все тело ватное, как и губы, язык. Весь рот. Мысли тоже.
Какая-то глупость в голове.
Отчетливо понимаю, что выгляжу жалко, но ничего поделать с собой не могу.
Он наконец слегка поворачивает голову в мою сторону, отрываясь от созерцания природы на улице, и встречается со мной взглядом.
Небритый… Осунулся. Сердечко екает. Его глаза такие же небесно-голубые, как и прежде, пронизывают меня насквозь, заставляя поежиться.
По мне он так же прекрасен, как и раньше. Чуть отдохнуть только…
– Серьезно? – ухмыляется он. – Через полгода?
И я начинаю трепетать. Надменный вопрос с ехидцей уже является прогрессом для меня. Лучше так, чем безжизненность и отчужденность.
– Лучше поздно, чем никогда, – бурчу я, продвигаясь к нему ближе, стараясь не показать своей радости.
Она плещется вместе с надеждой на то, что выстроенная им стена между нами падет. Пусть не сразу, мне достаточно будет и маленького отвалившегося камешка для начала..
– Стой, – его вскинутая рука заставляет меня остановиться. – Не приближайся. – Вскрикивает он чрезмерно
