я пока осмотрюсь.
– если что – орем четко и в полный голос, – усмехнулся Максим. Они заспешили вдоль склона и вскоре скрылись в тумане. Только яркий экран телефона, который Аня держала почти над головой, все еще блестел сквозь пелену.
Я остался в тишине. Ковырнул ногой мерзлый камень, и он отлетел к вагонетке. За бетонной плитой едва слышно выли сквозняки. Оставаться одному в подобном месте было бы жутковато, но, к счастью, ни к темноте, ни к заброшенным местам я не питал особого страха. Только уважение как к произведению искусства. Красота запустения – сама по себе искусство, которое мало кто ценит. Что бы тут не происходило на самом деле, это место точно достойно хорошего поста в блоге. Я опустил сумку на землю и зашагал в сторону поселка. С каждым шагом очертания домов становились все темнее, словно они выплывали из глубины. На стенах следы краски. Жирная стрелка указывала на медпункт, которого не было видно в тумане. Под самым откосом крыши покачивался разбитый фонарь.
Дверь протяжно скрипнула, впустив меня в узкий коридор, за которым из распахнутых дверей струился на пол бело-молочный свет. Тут когда-то жили люди, но сейчас не осталось почти ничего, кроме стен и остатков мебели. В конце длинного коридора виднелась лестница на второй этаж. Я неспеша брел по узкому проходу, заглядывая в приоткрытые двери. Закрытые старался не трогать. Все же легкое чувство неловкости оставалось, хотя чьи-то ноги бегали по этим доскам лет сорок назад, а может и больше. Две комнаты были абсолютно пусты, только обрывки старых желтых газет устилали дощатый пол. В третьей стоял стол со следами клеенки. Над ним, почерневшая от времени, висела картина и казалась темным окошком в стене. На полу лежали корешками вверх раскрытые книги и даже старый, свернутый трубочкой журнал.
Я прошел мимо старой душевой. Из выбитой в стене дыры торчали старые трубы. Вырванные краны валялись здесь же под разбитой раковиной. Следы от вырванной проводки перечеркивали стену и упирались в потолок.
Второй этаж казался темнее. Тут было не так много раскрытых дверей. Возле первой же я застыл. Внезапный и совершенно чужой для меня парализующий страх сковал мгновенно и бросил в холодный пот. Я только стоял и смотрел на застывшую у окна фигуру. В ней было не больше метра в высоту. Ко мне был повернут затылок и краешек скулы. Я ждал, что она внезапно дернется, развернется и бросится на меня, издав пронзительный крик. Я даже был готов к этому. Но фигура не шевелилась. Постепенно я начал понимать, что она не живая. Кто-то поставил у окна в шутку или забыл невысокий детский манекен. А может это была просто большая кукла. Но она держалась на ногах без каких-либо опор. Да, теперь я отчетливо видел потертый пластик и даже трещинки на нем. И шарниры на суставах. Обычная, пусть и большая кукла. Я медленно выдохнул. Страх постепенно отпускал и внезапно навалилась тяжесть и усталость. Просто кукла! Но мне все же не нравился ее глаз. Он был неправильным, хотя бы даже потому, что находился на виске и смотрел на меня слепым пластмассовым взглядом.
– Черт! – ругнулся я, когда
