style="font-size:15px;"> – А что, если дело во мне? Может, я сделал что-то не так… Или сказал? – неуверенно спросил Борис. – Но не помню, чтобы я был груб с ней. Да я тоже уже привык к Наташе и рад был, что она нашлась.
– Но она ушла, понимаете! Уехала! И это впервые за все то время, что она здесь живет. И ни слова мне не сказала. Разве что написала.
– Как? – хором переспросили Женя с Борисом.
– А я разве вам не сказал? Минутку… – И Петр достал из кармана пижамной куртки записку.
На голубом листочке было написано: «Кое-что нашла, хочу посмотреть сама… Скоро вернусь. Люблю».
Борис в сердцах отшвырнул от себя салфетку. Выругался, что случалось с ним редко в присутствии жены.
– Ты нормальный вообще, Петя?!!! Ты чего запаниковал? Она же ясно все написала!
– Да мало ли, что она написала. Уехала же. Без меня. Не разбудила…
– Я кофе вам налью? – улыбаясь, спросила, уже успокоившись, Женя.
– Можно… А-а-а… Господи, в чем я пришел?! Какой стыд! – И Петр, вдруг опомнившись, что показался перед домашними в пижаме, вскочил и бросился переодеваться.
– Он не спокоен. Он до сих пор боится ее потерять. Почему, Боря?
Женя включила кофемашину.
– Любит ее до безумия. Так нельзя любить. Так можно сойти с ума.
– А разве ты не любишь меня до безумия?
– Люблю, конечно, но мозги свои не отключаю никогда. Постоянно думаю о тебе, переживаю. А ты этого, к сожалению, не понимаешь. Вечно вляпываешься в какие-то истории. Рискуешь собой.
– Боря! – строго окликнула его Женя, тем самым напоминая мужу о том, что тема эта ей неприятна, что все давным-давно оговорено и что она не намерена отказываться от своих принципов и желаний.
Он вздохнул и принялся за второй бутерброд.
2. Май 202… г.
– Вот, смотри, сколько я заработала за месяц только на чаевых!
И Оля достала из жестяной коробочки из-под голландского печенья деньги. Целый ворох бумажных купюр.
– Около пятидесяти тысяч. А ты говоришь, брось работу и возвращайся домой. Да разве я там заработала бы такие деньжищи?
– Но ты сама-то понимаешь, что гробишь себя? Что тебе противопоказано таскать тяжелые подносы.
Разговор происходил в маленькой московской квартирке, которую снимали две подружки из города Мышкина, Оля и Валя. Оля была приятная, с мелкими чертами лица девушка, шатенка с карими глазами. Невысокая, с полной грудью, она нравилась мужчинам своей женственностью и нежным голосом. Быть может, поэтому подвыпившие клиенты платили ей всегда щедрые чаевые.
Не отставала от нее в этом плане и подружка, Валентина. Хрупкая блондинка, голубоглазая от природы, которая в зависимости от настроения меняла линзы, становясь то кареглазой, то поражала всех ярко-зелеными глазами. И если Оля всем улыбалась, точно зная, что улыбка определит размер чаевых,
