за пережитое его детьми. Скулы на его лице то и дело перемещались от волнения, глаза сузились, зубы сжались и скрипели. Он слушал и продолжал смотреть на нее, удивляясь, как могла измениться самая дорогая на свете ему женщина, мать его детей. Он видел, как похудела она, как лицо ее, совсем гладкое когда-то, прорезали сотни морщин. Выглядевшая до войны гораздо моложе своих тридцати восьми лет, она почти состарилась за те полгода, что он не видел ее. Одетая как с чужого плеча, вздрагивавшая после каждой фразы, она говорила и плакала, перечисляя все те ужасные события, что были в ее жизни, начиная с октября прошлого года.
Иван был последним из деревенских мужчин, что покинули родной край, чтобы отправиться на фронт. В день начала войны ему, крепкому деревенскому мужику, бывшему колхозному бригадиру, а до того главе колхоза, исполнилось тридцать девять лет. Незадолго до этого его восстановили в должности председателя и, именно по такой причине он не смог получить повестку из военкомата, поручившись обязательствами о сдаче урожая государству. Из кабинета высокого начальства, в ответ на просьбу о мобилизации и отправке в армию, он услышал:
– Только после сбора всего урожая.
Он возмутился и потребовал, но снова услышал, только уже более сдержанным тоном:
– Иван Федосеевич, кроме тебя все равно некому. А время, сам знаешь, какое. Вот сдашь весь урожай, тогда – пожалуйста!
Вернувшись в деревню, где с каждым днем рабочих рук становилось все меньше и меньше из-за призыва на фронт мужиков, на смену которых становились подростки и, даже дети, он стал организовывать работу по-новому. В борьбе за урожай постепенно возникали новые препятствия. Фронту потребовались почти все колхозные кони, от чего к имеющимся уже трудностям прибавились дополнительные. Пришлось искать выход и из этой ситуации, почти припрятав от властей нескольких старых кляч, что еще хоть как-то могли тянуть возы с собранным урожаем.
Потом через их края начали тянуться вереницы беженцев, что просились на временный постой. Их так же требовалось не только впустить на порог, а еще и накормить. А от них деревенские жители узнавали все новости, что были одна ужаснее другой и не вселяли в души селян никакой радости, а лишь усиливали чувство тревоги за будущее свое и детей.
Когда Иван покидал родной дом, враг еще был далеко, а довоенная пропаганда, внушавшая людям уверенность в непобедимости родной армии, еще давала надежду на скорую победу. Тогда и предположить никто не мог, что всего через полтора месяца война будет стучаться в собственные двери. Александра Ильинична, захлебываясь слезами, часто и глубоко вздыхая, стала подробно описывать события тех дней. Она вспоминала и передавала мужу, как через их деревню несколько дней подряд шли вереницы войск, тянулись груженые военным скарбом запряженные повозки, ехали армейские грузовики. Она рассказывала, как
