командуйте, выводите ваш корабль в море. Калифорния ждёт.
Глава 1
12 июля 2015 года. Нью-Йорк, Соединённые Штаты Америки.
Сегодня последний день моего затянувшегося отпуска, ночью у меня рейс в Москву. Послезавтра первая операция, надо будет ещё раз посмотреть историю болезни пациента. И с Викой надо что-то решать. Вернее, всё давно решено. Она не хочет понимать, что больные для меня всегда будут на первом месте. Да и пожалуйста, насильно никого не держим.
А неплохо я провёл эти три недели в Штатах! Прилетел в Сан-Франциско, пара дней в Калифорнии, а потом на машине через всю страну во Флориду. Пляжи там явно лучше калифорнийских, кто бы что ни говорил. И надо будет позвонить той сербке – может, из этого что-нибудь и получится.
Из-за Катарины я провёл во Флориде даже больше времени, чем планировал, и прилетел в Нью-Йорк буквально на один день и с одной-единственной целью. Собственно, я сейчас и выполняю последний пункт моей программы: мюзикл «Гамильтон» в театре «Ричардс Роджерс», самая горячая премьера на Бродвее за много-много лет. История о трагической судьбе парня с десятидолларовой банкноты и по совместительству первого министра финансов США.
Второй акт, совсем скоро Гамильтона смертельно ранят. Потом ещё пара композиций – и всё, можно будет в аэропорт.
Господи! Что это со мной, почему в груди такой холод? Не могу дышать! А вот это совсем плохо – похоже, у меня инфаркт…
Раннее утро 11 июля 1804 года, Уихокен, штат Нью-Джерси, берег Гудзона напротив Нью-Йорка.
Я лечу в каком-то узком и тёмном туннеле. Вот он расширяется и светлеет, стены становятся то зелёными, то синими, потом прозрачными. Я вижу себя мёртвого в театральном кресле. Кругом кричат. Все исчезают. Я падаю. Куда? Внизу лесная лужайка на берегу реки.
– Большая ошибка, Гамильтон, – слышу я голос. Что здесь происходит? Почему на мне какие-то старинные шмотки? Что у меня в руке? Это что, дуэльный пистолет? И почему он дымится?..
Человек, стоящий в десяти шагах напротив меня, вскинул такой же пистолет.
Прозвучал хлопок, и тот, кто ещё секунду назад был Александром Гамильтоном, первым министром финансов США, упал, поражённый точным выстрелом своего противника.
– Мистер Бэрр, вы это видели? – спросил у второго дуэлянта его секундант Уильям Питер Ван Несс, поднимая с земли сбитую пулей ветку над головой Аарона Бэрра. – С такого расстояния нельзя промахнуться. Гамильтон специально выстрелил мимо.
– Я видел только то, что он попытался уйти от выстрела, сделав шаг назад, – Аарон Бэрр, третий вице-президент США, был мрачен. Он не хотел убивать Гамильтона, с которым когда-то был дружен.
В это время присутствовавший на дуэли доктор Госак пытался оказать помощь тяжело раненому Гамильтону.
– Доктор, не старайтесь, рана смертельна, – сказал я склонившемуся надо мной мужчине. Почему я решил, что это врач? Сто процентов, что я вижу его впервые, но отчего-то уверен, что это доктор Госак, Дэви Госак. Как будто я знал его раньше. Силы покинули меня, и я опять погрузился во тьму.
Внезапно я как бы проснулся. Очень светло и тихо. Первым, что я увидел, стало лицо моего камердинера, старины Барри. Стоп, какой может быть камердинер у простого анестезиолога? Но я точно знаю, что это Барри. Тот самый Барри, которого я спас на Гарлемских высотах в далёком сентябре тысяча семьсот семьдесят шестого года. Я? А КТО Я?
Темнота. Сознание опять покинуло Александра.
– Мистер О`Салливан. Что с Гамильтоном? Он жив? – спросил у Барри Джеймс Эштон Байард-старший, близкий друг Гамильтона и хозяин дома, где тот сейчас медленно умирал.
– Мистер Гамильтон опять потерял сознание, сэр. С ним доктор Госак. Я боюсь самого худшего и еду к епископу Муру, – сказав это, Барри вышел из кабинета хозяина дома.
Кто-то включает и выключает тумблер моего сознания. Темнота, свет, темнота, свет. Что-то тёплое льётся мне в рот, и я прихожу в себя. Всё тело как будто в огне, где-то на задворках сознания я слышу голос:
– Сын мой, вы готовы принять последнее причастие?
Стоп-стоп-стоп, какое ещё последнее причастие? Кто это говорит вообще? С трудом поворачиваю голову и вижу типичного, как будто из какого-то сериала, англиканского священника. «Епископ Мур пришёл отпустить мне грехи перед смертью», – мелькнула в голове мысль. Странная слабость опять чуть было не отправила меня в забытье, но я удержался на краю.
– Мистер Гамильтон, вы слышите меня? – произнёс этот священник.
А вот это уже ближе, он назвал меня Гамильтоном. Каким Гамильтоном? Думай, голова, шапку куплю. Ты точно знаешь, кто это.
Странные одежды, странное оружие, люди, говорящие
