style="font-size:15px;"> Таким образом, если начать движение из Дании, перебраться в Норвегию, а оттуда – в Швецию, то можно на всём пути общаться с местным населением, не обнаружив при этом, что ты разговариваешь не с Енсеном или Сёренсеном, а с Карлссоном. Никто ещё не проверил на практике, насколько правы лингвисты, но в голову приходит еретическая мысль: а зачем трудиться изучать все языки, когда достаточно знать хотя бы один?
Для иностранца, однако, владеющего каким-то одним скандинавским языком, общаться с носителем другого родственного ему языка на первых порах достаточно трудно. Поэтому мне пришлось переходить со шведского на датский[14]. До сих пор вспоминаю об этом не без содрогания. Могу с полной ответственностью утверждать, что овладеть этим языком в совершенстве, как это удаётся многим иностранцам при изучении английского, французского или итальянского языков, практически невозможно. В датском языке есть несколько звуков и особенностей произношения, которые делают эту сверхзадачу невыполнимой. Датский язык был четвёртым по счёту на моём пути, но я чуть не вывихнул язык (который во рту), пока более-менее сносно научился фонетически грамотно выражать на нём свои мысли. И понимать датчан я научился лишь ко второму году пребывания в стране. Кошмар!
Шутники утверждают, что если хочешь послушать, как звучит датская речь, то возьми в рот горячую картошку и попытайся говорить по-шведски. Получится похоже. Рассказывали, что после войны в Дании скрывалось много бывших нацистов, которые пытались выдать себя за местных граждан. Разоблачить их помогали лингвисты. Они предлагали произнести мнимым датчанам фразу «овсяная каша со сливками», и всё сразу становилось ясно, что датчане из них получились такие же, как из козлов пианисты.
Владеющие немецким языком хорошо знакомы с таким лингвистическим явлением, как твёрдый приступ (Knacklaut) в начале слова, начинающегося с гласного звука. Освоить твёрдый приступ в немецком языке в общем-то не представляет больших трудностей – кряхтеть русские могут вполне прилично. А вот явление «стёдет» в датском языке практически невыполнимо для иностранцев: это твёрдый приступ в конце слова, оканчивающегося на гласный звук. Сколько ни бились со мной в школе Бёрлитца, вместо «стёдета» я производил только противное покряхтывание, характерное для человека с плохим стулом. Я не был честолюбив до такой степени, чтобы убиваться из-за какого-то «стёдета», и в конце концов решил обходиться без оного. Смысловая нагрузка, которую несёт этот толчок-стёдет, в ходе долголетней практики общения с датчанами вроде бы не страдала.
В силу слабости характера…
Предатель В. Пигузов, воспитывавший молодые кадры для разведки и продававший их прямо на корню американскому ЦРУ до того, как они заканчивали спецшколу, написал нечто вроде диссертации на тему: «Некоторые вопросы лингвистического обеспечения встреч с иностранцами». Предатель владел одним английским языком, и тем, говорят, через пень на колоду. Думаю, что с его расстрелом
Потом, когда я научился понимать датчан и норвежцев, шведскому языку больше не изменял. Я говорил по-шведски, собеседники – по-датски или по-норвежски, и мы отлично понимали друг друга.
