сделать это было затруднительно. Нам категорически запрещалось ведение воздушной разведки, а агентурные данные запаздывали»[14].
6. Маршал Г. К. Жуков: «Сейчас бытуют разные версии о том, что мы знали о выдвижении войск противника на исходные рубежи и даже конкретно о дне нападения немцев. Эти версии лишены основания и не могут быть подтверждены официально. Военному руководству были известны лишь общие предположительные сведения, которые были известны многим»[15].
7. Маршал Г. К. Жуков: «С первых послевоенных лет и по настоящее время кое-где в печати бытует версия о том, что накануне войны нам якобы был известен план “Барбаросса”, направление главных ударов, ширина фронта развертывания немецких войск, их количество и оснащенность… Позволю со всей откровенностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни Советское правительство, ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не располагали»[16].
8. Маршалы Г. К. Жуков и А. М. Василевский (в порядке тезиса): «В Москве не знали не только о сроках германского нападения, но и о том, будет ли это нападение вообще»[17].
9. Из тех разведывательных данных, которые представили разведывательные службы, никто в Москве не стал бы делать вывод о завершении гитлеровцами подготовки удара по СССР[18].
10. Советским разведывательным службам не удалось достоверно установить состав вооруженных сил Германии и ее группировку на востоке, что затрудняло оценку угрозы Советскому Союзу[19].
11. Агентурная разведка пограничных войск лишь с 24 мая 1941 г. была ориентирована на выявление подготовки Германии к войне с СССР[20].
Специальный комментарий. Автор этого тезиса, А. Пранович, очевидно подразумевал разведку штабов приграничных военных округов. Дело в том, что такое указание от 24 мая 1941 г. по их линии действительно имело место быть. Однако даже в этом случае нельзя было делать такой вывод, ибо с профессиональной точки зрения он просто фантастически глуп. Разведка штабов приграничных военных округов работает в непрерывном режиме – такова спе цифика деятельности не только указанных подразделений разведки, но и вообще разведки как острого инструмента государственной, в том числе и военной, политики. Единственное, что могло быть с 24 мая 1941 г. и действительно имело место быть – так это очередное требование об активизации разведывательной деятельности. Тут надо просто понимать, что начальство любит давать такие указания, в которых разведка не очень-то и нуждается. Впрочем, на то оно и начальство, чтобы выдавать «на-гора» различные «ценные указания»…
Кстати говоря, это требование касалось не только военной разведки, но и по согласованию с руководством ГРУ всех подразделений разведки НКГБ СССР и НКГБ приграничных с Германией
Там же.
РГВА. Ф. 41107. Оп. 1. Д. 10. Л. 95.
РГВА. Ф. 41107. Оп. 1. Д. 12. Л. 48.
Там же.
Там же. С. 233.
