и лишь захлёбывающийся нетерпением шёпот Тарасова над ухом:
– Чш-ш, королева моя, это я… твой верный паж… Всё хорошо, просто мы с тобой сейчас… Так, блин, как это у тебя тут расстёгивается вообще? – его ледяные руки шарят по моей груди, не просто под курткой, но и прямо под кофтой. – Приподнимись, слышь? Неудобно так…
Глава 5
Когда я наконец понимаю, что надоедливое «тюк-тюк-тюк» прямо по мозгам – это мой будильник, тут же подскакиваю как ужаленная. А зря. Голова начинает противно пульсировать, к горлу подкатывает мучительная тошнота. Кошмар какой-то! Ни разу у меня такого ещё не бывало. Но самое ужасное – я не помню, как оказалась дома. Вообще.
На стуле возле кровати стакан, таблетка и записка. Кидаю аспирин в воду, и пока он шипит, растворяясь, читаю: «Побудь сегодня дома. И можешь хоть голая ходить, Артём всё равно не придёт»
Смотрю на время – ну, блин, замечательно, первый урок в пролёте!
С трудом поднимаюсь, ползу умываться. Дома я сегодня побыть не могу, потому что химия, а её пропускать нельзя, даже если приспичит умирать.
Буквально заставляю себя хоть что-то съесть, параллельно изводясь попытками вспомнить финал вчерашнего вечера. Бесполезно. И от этого меня раздирает жуткое ощущение беспомощности пополам с презрением к себе. Как я вообще до этого опустилась? Какого чёрта, зачем?!
Постепенно возникает ощущение, что в провалах памяти есть что-то связанное с Тарасовым, что-то, чего я хотя и не помню, но отчего становится жутко стыдно даже на подсознательном уровне.
Ну нет, только не это. Ну пожалуйста!
И всё-таки, как я оказалась дома? И почему ещё жива, если Машка явно в курсе моего состояния?
Пока иду к школе, морозный воздух немного приводит в чувство, но едва захожу в помещение, как тут же становится душно, и в голове словно снова включаются маленькие молоточки: тюк-тюк-тюк – прямо по мозгам!
Господи, да чтобы я, да ещё хоть раз, хоть глоток! От одной только мысли об этом накатывает тошнота и адское чувство вины.
– Здрасти, Ольга Николаевна, – прячу взгляд от идущей навстречу физички, но мне почему-то кажется, что она смотрит на меня с пристальным вниманием и осуждением. Аж между лопаток чешется от этого взгляда.
Воровато оборачиваюсь… Но нет, Ольга Николаевна идёт себе дальше и до меня ей нет дела.
– Здрасти, Иван Петрович… Здрасти, Нина Ивановна…
Забегаю в туалет, прижимаюсь лбом к кафелю. Кошмар какой-то, почему их всех приспичило ходить именно сейчас и именно здесь?
– О, Крылова! – раздаётся вдруг за спиной. – Живая ещё?
Я оборачиваюсь, там Абрамова, хозяйка вчерашней попой… вечеринки и Катька – одна из гостий. Причём, свеженькие такие, как ни в чём не бывало.
– Привет, девчат. Есть жвачка?
Янка протягивает мне пару подушечек и, привалившись к стене, наблюдает, как я тру мокрыми ладонями лицо.
– Что? – не выдерживаю я.
